Ангел ходит голым. Андрей Измайлов

перестань! Что мы, дети малые?!

      – Большие, большие! – И вдруг, закинув руки за голову, мечтательно: – До чего же мне хочется побывать сейчас на партийном собрании, на самом обыкновенном собрании, где обсуждаются самые обыкновенные вопросы.

      Даже старый волчара Вась-вась на секундочку, но собьётся после такого пассажа. Что за чушь собачья!

      В принципе она и есть – чушь собачья. Точная цитата. «Медная пуговица». Лев Овалов. Майор Пронин и всё такое.

      А вообще-то давняя и простенькая мулька от Макса. (Мулька – так нынче говорят?) Вдруг вставить в устную речь цитатку-другую из книжного источника – без интонирования кавычек.

      Сразу двух зайцев, а то и трёх, а то и четырёх:

      Опознавание собеседника по вербальной/невербальной реакции: «свой – чужой».

      Резкий увод собеседника от темы. После внезапной оторопи «а при чём тут?!» – закономерная амнезия «так про что мы?»

      Уничижение собеседника. Под занавес озвучка (в случае надобности): это же Салтыков-Щедрин (Сомерсет Моэм, Стругацкие, да хоть Овалов), не узнали? У-у, как всё запущено!

      Гимнастика ума. Блюдение церебральной формы, тренинг. Макс не такой уж книгочей, чтобы любой абзац из любой книги – в подходящий момент. Но дюжина-другая цитат – всегда при нём. Дюжина-другая – на все случаи жизни достаточно. Что удручает отчасти, но зато упрощает.

      Так про что мы? (Во-от! См. «закономерная амнезия».)

      Про креветок. По пивасику ещё?

      – У меня вообще-то почки… А-а, живём однова!

      (Прим. Креветки в кляре с васаби в японских заведениях – нонсенс. Скорее для эклектичной Средиземноморщины. Но хозяин – барин. А Вась-вась пристрастен к тем креветкам в кляре с незапамятной поры. Вкусил когда-то и пропал: а-а, живём однова!)

* * *

      Что есть, то есть. Живём однова. Кое-кто и не живёт уже. Ведь не только по ментовским крупицам, иных-других каналов информации – успевай собирать малину с куста. Досье! Хотя дело чисто ментовское. Было. До той поры, пока фигурант не стал объектом. А с внезапным успением адепта Ордена Макса Багдашова – уже дело чести.

      Для нас честь – нравственный вектор и ориентир. Всё потеряно кроме чести! (Поверили? А зря! Не всё потеряно!)

      И спроси её… Нет, не в ментовской жёсткой манере – с предъявлением косвенных улик, сверлящим взглядом, настольной лампой на скотче, пыльной водой в графине. Тем более с ней всё это уже было и быльём поросло. Спроси её в присущей нам мягкой манере: слушай, Лиль, а как ты это делаешь? как у тебя получается?

      Ответ предсказуем: «Я же ведьма!»

      Теперь у них, у женщин, высшая доблесть – припудриться ведьмой. Сами придумают, сами изобразят, сами поверят. Не дуры от природы подбавляют нотку лёгкой самоиронии вместе с загадочностью. Не веришь? И дурак! Веришь? И дурак! А она вся такая странная-оригинальная. Промыслового значения не имеет.

      Лилька от природы отнюдь не дура. Настолько умна, что иной раз играет дуру просто виртуозно.

* * *

      – Я же ведьма, Виталь! Разве не знал? Не знаешь?

      – Знаю, знаю.

      – Или не веришь?

      – Верю,