Западня для ведьмы. Антон Орлов

там бы все закончилось страшно сказать чем. Поэтому в присутствии Зинты он превращался в почтительного и немного робеющего юнца, но уж зато на всех прочих дам, теток, девиц и девчонок глядел с неизменным презрением: все они друг дружки стоили и доверия не заслуживали.

      Особой приметой Дирвена была низко надвинутая шляпа, которую он не снимал нигде и ни перед кем. Разве что спать ложился без нее, чтобы не измялась.

      Шляпа была зеленая, под цвет его глаз, на тулье ремешок с медной пряжкой. Мастер, изготовивший ее на заказ, свое дело знал: декоративная деталь бросалась в глаза, и не всякий замечал кое-что еще – необычное утолщение справа, на нижней стороне полей.

      Там было прилажено нечто вроде продолговатого кармана из зеленого сукна, по размеру в самый раз, чтобы спрятать рог, торчащий возле правого виска амулетчика.

      Проклятие Тавше, поэтому его невозможно ни спилить, ни свести колдовством. Дирвен прогневал богиню Милосердия, добив раненого, которого госпожа Зинта собиралась лечить.

      Убитый не был почтенной личностью – сурийский головорез, телохранитель древнего мага, заподозренного в сговоре с кровожадным волшебным народцем пустыни Олосохар. Ну не знал же Дирвен, кто на самом деле предатель! Сам учитель Орвехт потом вскользь обронил, что это была «головоломка не из легких». Амулетчик прикончил не того человека – иногда бывает, он же просто ошибся, он же действовал во благо… А Тавше прогневалась на него, как на какого-нибудь нечестивца.

      Зинта после говорила, что погибший Махур-нуба чем-то, видать, угодил Милосердной, и вообще нечего было добивать тяжело раненного, который ни для кого не опасен. Дирвен на это насупленно промолчал, хотя мысленно возразил: не мог он отвлекаться на такие размышления, когда надо было действовать – обезвреживать врагов… Ну, ладно, пусть он принимал за врагов не тех, кто на самом деле собирался всех погубить, так он ведь не виноват, что ему голову заморочили!

      А потом на этой голове еще и рог вырос, и чтобы от него избавиться, Дирвену надлежало совершить добрый поступок. Какой угодно, лишь бы добрый. Важное условие – от чистого сердца, без всякой корысти. Да он кучу всевозможных добрых дел переделал, но при этом всякий раз думал о том, что вот теперь-то Милосердная непременно должна его простить, а потому получалось, что условие насчет бескорыстного деяния не соблюдено.

      Впрочем, он уже потерял надежду и больше не кидался помогать старушкам с тяжелыми корзинами, покупать сладости малолетним попрошайкам или вытаскивать из канавы застрявшую телегу. Толку-то, если оно тебе все равно не зачтется? Трех Прилежных Кроликов эта перемена обрадовала: те понимали, что от проклятия первому амулетчику Ложи хорошо бы отделаться, но его благотворительные выходки изрядно осложняли их задачу. С тех пор как он отчаялся и утихомирился, стеречь его стало проще. Хотя сегодняшний день уж никак простым не назовешь.

      – Что здесь произошло?

      Перед глазами колыхнулся нижний край фиолетовой мантии. Амулетчик вскинул голову: над ним