Западня для ведьмы. Антон Орлов

его тела превратилась в моллюска. Стремясь удостовериться, что это не так, он то и дело принимался непристойно шарить руками под мантией, и его услали с торжества, дабы не бросал тень на Ложу. Примечательно, что перед тем как его начали одолевать сии странные опасения, он пообщался с Тейзургом, а до того отобрал у Дирвена амулет «Тайный вожатый» и прогуливался по пергамонским улицам под ручку с Зинтой.

      Суно и прежде Троглехта недолюбливал, а когда заметил, как тот посматривает на Зинту, стал еще хуже к нему относиться.

      Дирвен рвался туда, куда ему вход воспрещен: на Выставку, в виварий. Опять ему миндального мороженого подавай, то бишь «на куджарха посмотреть». Ради этого он зачаровал с помощью «Тайного вожатого» студентов-надзирателей, лишний раз подтвердив свою репутацию упрямого паршивца и сильнейшего в Ларвезе амулетчика. Если б у него еще ума-разума прибавилось, цены бы парню не было.

      Троглехт заявил, что Дирвен и его сторожа испортили «Тайный вожатый»: вероятно, студенты Академии сопротивлялись ментальным чарам, и для артефакта это закончилось плачевно. Давая объяснения, занемогший коллега нервничал и жаловался на невыносимо скверное самочувствие по причине переутомления.

      У Суно сложилась собственная версия этого происшествия, но ни с кем делиться своими домыслами он не стал. Коллеге Троглехту поделом, а коллеге Тейзургу впору сказать спасибо. Положительно повезло, что древний маг наткнулся на Зинту и ее предприимчивого поклонника. То, что лекарка с Эдмаром помирились, тоже радует. Отношения между ними сложились, можно сказать, родственные, и это весьма хорошо: с одной стороны, нет поводов для ревности, с другой – Эдмар готов заступиться, если Зинта угодит в неприятности, а Суно рядом не окажется. Это успокаивало, а то, знаете ли, всякое в жизни случается.

      – Боги великие, что они хотят этим сказать? – воскликнул коллега Харвет, который вместе с Орвехтом инспектировал шатровый городок, проверяя, все ли в порядке.

      Посмотрев, куда он указывал, Суно озадаченно хмыкнул. Над входом в шатер первого амулетчика Светлейшей Ложи висел девиз:

      «Не все угроблено, но мы над этим работаем».

      Дирвен и трое старшекурсников Академии, услышав их голоса, высыпали наружу. Все при полном параде, согласно предписанию. У Дирвена вид оскорбленно-угрюмый, у его надзирателей – исполнительно-бодрый.

      – Это чей полет мысли? – поинтересовался Орвехт, кивнув на кусок ткани с изречением.

      – Это мы вместе придумали, – со скромной гордостью отозвался один из студентов.

      – Оригинальность – это, юные коллеги, в иных случаях похвально, но вы не находите, что ваш смелый девиз подлежит двоякому истолкованию? – осведомился Харвет.

      – Почему – двоякому, учитель?

      – Хороший девиз, кому он может не понравиться?

      – Простите, учитель, но там все правильно сказано…

      Они сначала начали дружно отстаивать свой выбор и лишь потом догадались посмотреть на надпись. Их шокированные