Космология монстров. Шон Хэмилл

Бум-бум. Живот вибрирует в такт звуку.

      Она трясет Гарри за плечо, но тот лишь перекатывается на бок, в сторону от нее.

      Бум! Бум-бум.

      Ее внутренности вдруг сжимаются с ужасной силой, и она начинает задыхаться, свернувшись в клубок вокруг собственного живота. Что-то не так. Она закрывает глаза и втягивает воздух через сухие губы и стиснутые зубы. Боль медленно отступает, превращаясь в ноющую ломоту внутри. Возможно, просто проблемы с пищеварением. Возможно, она съела что-то такое, что не понравилось ребенку.

      Она встает и выходит из спальни, намереваясь пойти в ванную, но, должно быть, сворачивает не туда, поскольку она больше не в квартире. Она стоит в длинном, темном, узком коридоре, увешанном фотографиями в рамках. Единственная закрытая дверь находится в дальнем конце. Бум. Бум-бум. Звук такой низкий, что он, скорее, ощущается, а не слышится, резонируя сквозь старые деревянные полы. Она прижимает руки к животу. Выпуклость исчезла. Живот не совсем плоский – не такой, как раньше, но бугор и сопутствующие судороги пропали.

      Она оборачивается, чтобы взглянуть на дверь, через которую вышла, но видит перед собой лишь пустую стену. Бум-бум! Коридор слегка пульсирует и дрожит, от чего дверь в противоположном конце открывается сама собой, качнувшись внутрь. Словно легкий ветерок, оттуда долетает слабый хныкающий звук. Она не хочет заходить в комнату, но не может остановиться.

      В комнате темно. Она тянется к выключателю, поворачивает его, и комната заливается тусклым розовым тошнотворным светом. Это пустая детская. Но здесь нет ни игрушек, ни пеленального столика, ни ходунков, ни веселых обоев или картин – только множество черно-белых фотографий в рамках на стенах, одинокое кресло-качалка и детская кроватка. Она подходит к кроватке, но хныкающие звуки уже прекратились. Кроватка пуста, одеялко откинуто. Как давно она здесь?

      Она вцепляется в бортик. О Боже! О Господи!

      Оглядев комнату, но не заметив ничего необычного, она со стоном падает на колени и заглядывает под кроватку. Ребенка там нет, зато Маргарет находит фотографию в рамке, на которую уже осела пыль. Она берет ее в руки.

      Это фотография со свадьбы Маргарет и Гарри, сделанная в здании суда. Гарри одет в один из старых костюмов своего отца, который ему совершенно не подходит. На жилистом теле Гарри костюм висит свободно и мешковато, делая его похожим на маленького мальчика, развлекающегося переодеванием. На Маргарет – простое зеленое платье, купленное для нее матерью (оно зеленое, а не белое, потому что миссис Джонсон хотела, чтобы она поносила его не только один раз на свадьбе). Родителей Маргарет на фотографии нет, поскольку они отказались присутствовать, зато есть мама Гарри Дебора. Она болезненно улыбается и одновременно хмурится, глядя на что-то за кадром, но это самое жизнерадостное выражение, на которое она способна. Словно Дебора пытается изобразить счастье, страдая от зубной боли.

      Вдруг раздается детский всхлип, отвлекая внимание Маргарет от фотографии. В этот раз звук долетает из коридора. Ухватившись