Сны командора. Вячеслав Васильевич Нескоромных

на охотников-промысловиков.

      Задумавшись о Резанове, который не помог ему в схватке ни словом, ни делом, Шелихов подметил, что явно не боец зятек, не боец, хоть и офицер в прошлом. Да и ладно. Его задача – в столице лад чинить, дела канцелярские двигать, а с лихими людьми мы и сами управимся. Так, подумав и успокоившись, достал из саквояжа Григорий Иванович початый уже коньяк и глотнул прямо из горлышка, а затем ткнул в бок Резанова и молча протянул ему бутылку темного стекла. Резанов вздрогнул поначалу, а увидев протянутую тестем бутылку, взял ее поспешно и, задохнувшись, проглотил обжигающей и ароматной жидкости. По телу пошла волна согревающего тепла, ударил нервный озноб, и мир как-то снова встал на свои места, не осталось места ни тревоге, ни грусти.

      Путь лежал теперь к Байкалу, а там уже открывались родные пределы, к которым теперь ходко, как будто скинув груз, летел их возок.

      В Иркутске Николай чувствовал неловкость за своё малодушие и все ждал, как скажет об этом тесть. Но Шелихов молчал и не подавал и виду, и вскоре все подзабылось, а потом и вовсе кануло в небытие.

      14. Кончина Шелихова

      Лето 1795 года в Иркутске было жарким. Григорий Иванович был занят подготовкой к долгой поездке на острова Кадьяк и Ситка. Занимали его и петербургские дела, вопросы снабжения колонии порохом, припасами и прочие большие и малые задачи функционирования его купеческой империи.

      К насущным проблемам добавилась еще одна: компаньоны Григория Шелихова, обеспокоенные ростом его личного влияния, взялись теребить по вопросу условий распределения прибыли и настойчиво добивались возврата кредитных средств, выделенных ранее. Все переговоры и просьбы подождать до возвращения Григория Ивановича из поездки, когда будут новые доходы и средства, компаньонами отклонялись.