Счастье за три дня. Наталия Миронина

это сделать, но на всякий случай таскала спички с собой.

      – Здорово. Итальянские спички, – протянула Ирка, разглядывая коробок.

      Дине показалось, что она тянет время.

      – Ир, давай закурим, – настойчиво сказала Васнецова и отобрала у подруги пачку. Надорвала слюду, вытащила фольгу. Повеяло табаком.

      – Хорошие сигареты, пахнут, – весомо сказала Дина.

      – Ну да, – кивнула Ирка, неумело пытаясь прикурить.

      Наконец она справилась с огнем, вдохнула табачный дым и, как полагается, закашлялась.

      – Что-то першит в горле, – пожаловалась она, держа сигарету в растопыренных пальцах.

      – Ага, – кивнула Дина, – першит. Поэтому репетиции всегда нужны. Хороши бы мы были завтра – две кашляющие курицы.

      В этом проявились первые зачатки характера взрослой Васнецовой. Позже ее девизом станет «Сначала научись!». Но это будет потом.

      А тогда Дина внимательно рассмотрела тлеющую сигарету, потом осторожно затянулась. В голове стало просторно. Пальцы она сложила вместе, чтобы рука казалась изящной.

      – Ладно, вроде все понятно. Удовольствия мало, зато красиво. – Дина еще раз затянулась, почувствовала тошноту и отбросила сигарету. – А кто еще к Савиной идет?

      Васнецова хотела узнать о Бахметьеве, но напрямую спросить не решалась.

      – Ну, все наши. – Ирка имела в виду их классный кружок. – Мы с тобой, Паневецкая, Сторожева. Из мальчишек Сашка, Димка, Мутовкины, оба брата. Как же без них. Кто-нибудь еще попрется. Да, Бахметьева, понятно, как всегда, не будет. Он же у нас деловой и индивидуалист – в жизни класса не участвует.

      Произнося это, Ира внимательно смотрела на Дину. А Дина сосредоточилась на мизинце правой руки. И молчала.

      – Ну, он никогда не любил собираться компанией, – наконец протянула она с ленцой.

      – Да он даже на вечер классный не идет, – воскликнула Ирка, – а мог бы. Все-таки седьмой класс заканчиваем. Конец года, опять же традиции. Весь класс будет, а Бахметьев, понимаете, у нас исключение!

      – Да и фиг с ним. Пошли, уже поздно, мне еще алгебру делать. – Дина пыталась скрыть отчаяние.

      Все померкло, и даже этот теплый майский вечер сделался вдруг неуютным. Васнецовой захотелось домой, где были все свои, где так тепло и надежно. Еще ей хотелось плакать. Отчего – она сама пока не понимала. Ну, не из-за Бахметьева же, который не придет на вечер. Так он никогда ни на какие вечера и не ходил. Ирка права.

      Дома пили чай.

      – Садись, у нас блинчики с малиной, – сказала мама.

      – Не хочу. Я и так толстая, – буркнула Дина.

      – Не глупи. У тебя все нормально. И кость у тебя тонкая. В меня, – мама вытянула худую и очень красивую руку.

      Дина завистливо вздохнула. Несмотря на то что мама была самой пожилой из всех мам учеников Дининого класса, она была очень хороша – люди на улицах оглядывались на нее. Мама была худой, очень высокой и всегда выглядела так, словно надела обновку и демонстрирует ее окружающим. В маме была парадность – она никогда не выглядела усталой или небрежной. А еще мама умела покупать