Ледяной фонтан. Кира Тигрис

пьяны?

      Тут черная тень принялась лихорадочно крутить у виска пальцем. Санька вздрогнул и бросился бежать, что есть мочи, не разбирая дороги, куда глаза глядят.

      Через десяток метров, Сашка все-таки обернулся: белый сидел, не шелохнувшись, черный на прощание с издевкой поднял шляпу, а тень изо всех сил махала ему рукой. Сашка зажмурил глаза и бросился вперед, расталкивая перед собой отдыхающих.

      – Ты думаешь, у него осталась надежда? – с самодовольной ухмылкой повернулся Домианос к своему компаньону, – признайся, Адонис, тебе бы было скучно без меня, правда?

      – Забавно видеть твое бессилие перед любовью смертных, – улыбнулся ему джентльмен в белом, – вот уже вечность, Домианос, как она обходит твое черное сердце стороной.

      – Увы, лучше быть демоном страсти, чем ангелом скорби! – черные глаза вспыхнули огнем, словно два раскаленных уголька, – на Земле нет любви! Вон видишь ту пару? Что у них общего? Квартира! А вон у тех? О, он у нее за сегодня третий! А вон тому просто с той удобно. Через месяц женятся, через два разойдутся. Какая любовь? Зачем она здесь? У смертных есть деньги! На них можно купить не только черные капроновые шарфики!

      – Они бы не выжили, если бы ее не было среди них.

      – Я потратил этот прекрасный вечер, слушая твои детские доводы. И я снова убедился, что среди смертных ее нет – есть азарт, есть похоть, есть страсть! – он почти перешел на крик, послушная тень отчаянно кивала головой по три раза после каждого слова хозяина, – а помнишь первых с шарфиком, да? Это симбиоз двадцать первого века: он оплачивает ее красоту для повышения самооценки! В этом парке нет ни одной настоящей пары!

      – Сашка любил ее по-настоящему, – спокойным тоном отвечал джентльмен в белом, – это тебя злит.

      – Ни капли! Он уже за это сполна заплатил! – рассмеялся черный, глядя, как его собственная тень радостно прыгает вокруг места, где только что лежал несчастный сероглазый парень в красной пожившей толстовке. Домианос, резко встав, подошел к тени и быстро принялся разгребать свежий снег черными кожаными перчатками: на утоптанной тропинке блестела крохотная хрустальная стрела. Он быстро схватил ее и подошел к своему печальному соседу. Адонис огорченно покачал седой головой и, не сводя с крошечной сверкающей стрелы печального взгляда, машинально протянул к ней руку.

      – Нет, нет! Куда? – ухмыльнулся Домианос, отдергивая руку со стрелой, и быстро спрятал свою находку в складках кожаного плаща, – она из разбитого сердца! Значит, теперь она навсегда моя!

      Сашка летел, не разбирая дороги, сквозь кусты и сугробы напрямую к центральному выходу парка. Парень не видел перед собой ничего, кроме противной ухмылки двух черных глаз, слыша лишь свое тяжелое дыхание и барабанную дробь пульса в висках.

      – Твой бал окончен… И залы пусты… Она смеется, что рядом не ты… Иди прямо и не сворачивай! – словно сломанная пластинка заела в его лохматой голове.

      Вдруг Сашка почувствовал, что бежать стало легче: свежевытоптанная тропинка пошла под уклон. Он резко затормозил, из-под