Моя родина – провинция. Анастасия Сергеевна Фокина

ю взглядом все новые детали этого снимка: танцующие люди на заднем плане, маленькая черная сумочка на длинном ремешке у меня через плечо, над танцплощадкой светит ультрафиолет, от которого белый становится каким-то фантастическим. Этого оттенка фото, конечно, передать не может. Я просто помню, каким он был и как мы ждали включения ламп. Оказывается, я помню все. Какие песни ставили тем летом на дискотеках, с кем мы регулярно пересекались, а кто предпочитал встречаться с друзьями в более уединенных местах, даже сколько стоил входной билет или бутылка портвейна в ближайшем магазине.

      Я много лет не хожу на танцы и не употребляю алкоголь. И, кажется, вся эта информация сегодня не имеет никакого значения. И надо бы перелистнуть фото, а лучше убрать альбом обратно в ящик и заняться делами, которых, как всегда, невпроворот. Но почему-то не получается. Дело ведь не в ценах и не в музыке. Дело в том, какими были в то время мы. В тех чувствах, которые можно испытывать только в 14 лет. И в той особой атмосфере, которой были пропитаны наши 2000-е.

      Я все еще смотрю на фотографию и слышу, как за стеной соседка отчитывает 15-летнюю дочь. Ничего сверхъестественного: не думаешь о школе, не помогаешь по дому, а на уме одни гулянки и мальчики. Опять перевожу взгляд на фотографию. «Что у тебя на уме, дорогая? Есть ли там что-то кроме этого симпатичного юноши, который сегодня так ласково тебя обнял, а завтра просто пройдет мимо, не заметив?»

      Я стряхиваю с себя это оцепенение, закрываю альбом, глубоко вздыхаю и понимаю, что подростки не меняются. Сегодня они такие же, как и 20 лет назад. Меняемся только мы сами. И забываем, кем мы были, как жили и о чем думали. Что было для нас действительно важно, а на что мы просто не обращали внимания. Забываем все это – и не понимаем своих детей, разрывая связь поколений и становясь для них чужими. Как не понимали в свое время и нас. Глядя на старую фотографию, я вдруг вспомнила обо всем этом. Вспомнила целую жизнь, которая осталась позади. И решила рассказать о ней другим. Тем, кто, как и я, рос в небольшом городе на стыке тысячелетий. Чтобы вспомнить, какими мы были. Нашим ровесникам из больших городов. Чтобы нам было легче понимать друг друга. Нашим детям, которые, может быть, перестанут считать нас занудами. И нашим родителям, которые никак не поймут – почему же мы не такие, как они.

      Школьная пора

      Школа № 4. Я училась здесь 7 лет. Нет, это была не семилетка в старых советских традициях. Когда я была маленькой, почти в каждой деревне еще была школа, хотя бы начальная. И первые три класса я тоже училась рядом с домом. А потом, в солидном возрасте 10 лет, вышла в большой мир: стала каждый день ездить на автобусе в город.

      Репутация у нашей школы была не самая лучшая. Три другие школы были новее, находились ближе к центру города, занимали более новые здания. Наша школа частично располагалась в старом дворянском доме, к которому в советские годы был сделан кирпичный пристрой. Часть «корпусов» и вовсе ютились в старых деревянных домушках, разбросанных по довольно большой территории. К примеру, на музыку и физкультуру нужно было добираться в здание, отстоящее от основной школы на целый километр. И за 15-минутную перемену мы должны были взять в раздевалке вещи, добежать до места и переодеться. Если бы мне пришлось повторить этот квест сегодня, я бы ни за что не справилась. Хотя мои ноги уже значительно длиннее, чем были в 10 лет. Опоздавших просто не пускали на урок и ставили двойку.

      Но это же препятствие давало и неожиданную выгоду: в отличие от остальных школ, все наши перемены длились 15 минут вместо обычных 10. А физкультура была далеко не каждый день. И мы слонялись по территории школы, одни успевали покурить, другие – поесть, а в старших классах мальчишки, живущие рядом, даже могли сбегать домой и посмотреть, какой сейчас счет в футбольном матче.

      У нас еще не было мобильных телефонов, и если я опаздывала на автобус, родители не знали, где меня искать. Нередко мне за это серьезно влетало. Но от форс-мажоров не застрахован никто. Не помню, чтобы я сознательно задерживалась настолько, чтобы опоздать на автобус: следующего нужно было ждать целый час. Однако внезапно заданный доклад к завтрашнему дню мог существенно сместить планы. Ведь интернета у нас тоже не было, и мы подолгу сидели в библиотеке, отыскивая и тщательно выписывая необходимый материал. А потом еще дольше сидели дома, переписывая все от руки на листы бумаги формата А4, под которые подкладывался один разлинованный листочек – чтобы строчки никуда не уползали.

      В школе было скучно. Я почти не помню ребят, всерьез заинтересованных учебой. Хотя допускаю, что таким человеком кто-то мог считать меня. Мои оценки были представлены ровными рядами пятерок по всем предметам, кое-где разбавленных одинокими четверками. Учителя считали трудолюбивой. На самом же деле мне во многом повезло: почти все предметы давались легко. Правила русского языка я не учила. Выручала интуитивная грамотность: с самого раннего детства я много читала. Поэтому и запятые всегда расставляла правильно, и орфографических ошибок не делала. Если не задумывалась при письме. Мне можно было писать только спонтанно. Если же я впадала в размышления, поставить ли в слове одну букву С или две, как риск совершить ошибку становился угрожающим. Крепкой базы у меня все-таки не было. И даже сейчас,