Жаркое лето сорок второго. Владимир Панин

в разговоре Сталин, но собеседник был с ним не согласен.

      – По словам врачей, генерал настаивает на скорой выписке и просит это сделать к концу марта, – продемонстрировал свою хорошую информированность заместитель наркома.

      – Боюсь, что генерал Жуков не будет согласен с подобным решением. Он давно ждет возвращения генерала Рокоссовского на должность командарма, – многозначительно намекнул вождь собеседнику, но тот остался глух к его намекам.

      – Генерал Жуков действует исходя из своих фронтовых интересов, тогда как здесь, в Крыму, решается судьба целого направления. Если мы в ближайшее время не сможем переломить ход событий, то к лету можем потерять Севастополь, товарищ Сталин. Как коммунисту и представителю Ставки, мне тяжело об этом говорить, но я должен сказать вам правду. Положение очень серьезное, и если не мы сбросим Манштейна в Сиваш, то он сбросит нас в Черное море, третьего не дано.

      После этих слов в трубке вновь повисла тишина, которая на этот раз продержалась несколько дольше. Мехлис знал, на какие кнопки нужно давить, и пользовался этим.

      – Думаю, что не стоит излишне драматизировать результаты наших неудач в Крыму, товарищ Мехлис. Я и маршал Шапошников не склонны видеть все происходящее у вас в черном цвете. Возможно, все не так плохо, как вам кажется.

      – Я нисколько не сгущаю краски, товарищ Сталин, а стараюсь докладывать вам все, как есть. И то, что я вижу здесь, сейчас, очень во многом мне напоминает события августа прошлого года под Лугой. Нужно как можно скорее менять руководство фронта, и лучшей кандидатуры на пост командующего Крымским фронтом, чем генерал Рокоссовский, я не вижу, говорю честно, как на духу, – честно признался комиссар, и Сталин услышал голос своего посланника.

      – Спасибо за откровенность, товарищ Мехлис. Ставка постарается в самое короткое время дать ответ на вашу просьбу.

      Верховный никогда не бросал слов на ветер, и по прошествии нескольких дней Рокоссовский, в новенькой форме генерал-лейтенанта, был доставлен на прием к Сталину.

      Столь быстрое изменение звания Константина Константиновича было обусловлено двумя фактами: во-первых, он хорошо воевал в битве за Москву, был ранен, а раненых командиров перед отправкой на фронт Сталин всегда повышал в звании; со стороны вождя это был хитрый ход, который, с одной стороны, воздавал должное за пролитую кровь, а с другой – обязывал оправдать оказанное ему доверие; во-вторых, Сталин ознакомился с учетной карточкой генерала и был вынужден согласиться с мнением Мехлиса. Генерал действительно подавал большие надежды. Его можно было попробовать на посту командующего фронтом, а звание генерал-майор никак не соответствовало этой высокой должности.

      Как правило, окончательное решение по вопросам назначения командующего фронтом Сталин принимал только после личной встречи с кандидатом, и потому Рокоссовский был доставлен в Кремль.

      – Здравствуйте, товарищ Рокоссовский. Рад видеть вас в добром здравии. Как ваше самочувствие после ранения?