Как стать знаменитым журналистом. Виталий Третьяков

Почему? Да потому, что журналист, творя индивидуально, на самом деле есть анонимный работник конвейера, выпускающего потоком тексты, то есть слова, слова, слова…

      Журналистика, особенно телевизионная, это коллективное творчество. Политик, споровший глупость, не сошлется на ошибку спичрайтера, если даже это правда. Писатель, проморгавший в своем тексте ахинею, никогда не признается, что этот пассаж появился в его романе благодаря редактору. У журналиста такая возможность всегда есть (а рукописи сейчас в редакциях не хранятся).

      Политики не скрываются за псевдонимами. Писатели тоже не скрываются – использование ими, кстати, довольно нечастое, псевдонимов имеет совсем иную, нежели анонимность, цель. Журналисты используют псевдонимы и иные способы сокрытия своего авторства массово и постоянно.

      Стать политиком или писателем – это значит приобрести имя, выделяющее тебя из других. Стать журналистом – это значит поступить на работу в редакцию газеты или телекомпанию, поставив поверх своего имени тавро данной газеты или компании.

      Писатель и политик не будут выступать под разными псевдонимами – у них либо собственное имя, либо один псевдоним (если фамилия неблагозвучна). Типичен опять же пример Владимира Ленина, имевшего как журналист сотни псевдонимов, а как политик – всего один, сросшийся с реальной фамилией Ульянов-Ленин.

      И действительно, странно было бы, если бы лидером КПРФ вчера был Зюганов, завтра – Уткин, послезавтра – Соловейко. А президентом России то Путин, то Распутин, то Запутейко.

      Но, возразят мне, самые известные журналисты не выступают под разными псевдонимами. Это так. Но, во-первых, журналистика на 99 % делается безвестными (фактически) журналистами.

      Именно поэтому, когда ссылаются на ту или иную публикацию, чаще всего упоминают СМИ, в котором она вышла, но не конкретного ее автора, особенно если он – штатный сотрудник этого СМИ. Например: «"Вашингтон пост" считает…» или «Как пишет "Нью-Йорк тайме…"».

      Во-вторых, журналист прикрыт еще и тройной линией обороны.

      Первая линия – его редакция или даже медиахолдинг.

      Вторая линия – в целом журналистская корпорация, не всегда, но очень часто защищающая «своего».

      Третья, самая серьезная, линия – «священная корова» свободы слова.

      В целом – это Система, бороться с которой и трудно, и опасно.

      Журналисты и чиновники, за которыми, особенно в России, тоже стоит Система, – два самых безответственных профессиональных клана в нашей, да и не только нашей, стране.

      «А как же суд?» – станет возражать блюститель журналистской чести, правда, блюдущий ее не там, где она находится в реальности.

      Глупый вопрос, но ответить придется. Во-первых, суд как общественный институт подвержен таким же предрассудкам о журналистике, как и любая другая группа граждан, а перед догмой о свободе слова по закону бессилен и суд – нужна лишь известная профессиональная ловкость журналиста, чтобы «изречь ложь» определенным