Крестный путь Игоря Талькова. Владимир Тальков

на мое счастье, заскрипели.

      – Все! Ломается твоя кроватка!

      – Как ломается?

      – А ты послушай, как скрипят пружины. Еще немного, и вообще не на чем будет спать.

      Игорь, со вздохом:

      – Тогда не кацай. Не надо.

      Так мы его и отучили от качания. Качка не работает – зато мамин голос работает. Я ему спою и колыбельную Моцарта, и «Шла дивизия вперед», и партизанские, и

      русские, и частушки, а он все слушает и слушает очень внимательно. На каждую песню – своя реакция. Настроение той или иной песни находило живой отклик в его душе. На грустную песню – очень печальные затуманенные глаза, на веселую песню – радостная улыбка, смех и жесты руками – еще, еще! Руками как бы пританцовывал. Я думаю, с тех пор он и полюбил музыку. Перепою все, что только вспомню, лишь бы уснул. И вот, когда мне казалось, что он наконец уснул, я переставала петь. Игорь тут же открывал глаза и кричал:

      – Пой!

      Муж часто потакал ребячьим шалостям. Еще будучи совсем крошечным Игорь требовал:

      – Папа, оци (очки)!

      – Игорь, ты разобьешь.

      – Неть!

      Он надевал очки и гордо смотрел на папу. Потом, закидывая ногу на ногу, гордо-требовательно произносил:

      – Куить!

      Папа давал ему папиросу, конечно, незажженную, и Игорь принимал позу, точно как папа. Кстати, муж как-то особенно красиво курил, элегантно держа папиросу. И крошечный Игорек точно воспроизводил эту позу. Сидел в очках с папиросой и молча смотрел на папу. Я не знаю, кем он себя воображал в этот момент, кто он такой? Смотреть на это было невероятно смешно. В конце концов, как и следовало ожидать, очки слетали и разбивались вдребезги:

      – Ну, и что мы теперь будем делать? Игорек пожимал плечиком:

      – Пости, папа, я ицяинно, я ненарочно. Иногда в подобных случаях папа сопротивлялся:

      – Не дам. Разобьешь!

      – Неть! Казала, неть и неть! – Он почему-то иногда говорил «сказала» или «приказала». И папочка в очеред ной раз давал очки. Наверное, очков пять Игорь перебил.

      Кстати, меня ребята с одного раза всегда слушались. Я в таких случаях брала ремень и говорила:

      – Не будешь слушать – ремень пойдет в ход!

      Вовику, как старшему, иногда попадало. Мне казалось, что он может предотвратить конфликт, а он, наоборот, заводил Игоря. Поэтому Володе, может быть, даже излишне попадало. Игорь умел выходить из конфликтных ситуаций. Как только скажешь:

      – Сейчас беру ремень!

      Все! Все закончено, все забыто. Игорь садился, складывал ручки и сидел как паинька:

      – Видишь, мамочка, я колеший (хороший) Ну как его тронуть, у меня руки и опускались.

      – Ну смотри, всыплю в следующий раз!

      – Ладно, а сейчас я колеший!

      Ремня он панически боялся. Вова, которому уже попало, стоял тут же рядом и ворчал:

      – Подлиза, подлиза хитрый.

      Но надо сказать, что Игорь всегда запоминал, чем я недовольна, и старался меня не огорчать. Уже будучи взрослым, он вспоминал: «Папу мы не боялись».

      Действительно, насколько я помню, отец ни разу не поднял на них руку: он как-то и без этого умел с ними договориться,