Клеймо красоты. Елена Арсеньева

уродина! – простонала за стеной бабка, а потом послышался звук пощечины и горькие старческие рыдания.

      Оксана усмехнулась. Да, было время, когда и она так на себя злилась, что тоже готова была сесть перед зеркалом и хлестать себя по щекам! Но, по счастью, та самая судьба, которая лишила в 42-м году Клаву Кособродову шанса на главную удачу в жизни, решила возместить убыток ее внучке, Оксане Мальцевой.

      Не пойти ли в бабкину комнату, не успокоить ли старуху? Нет, еще рано. Вот вернется Стас… Но где же, где он?!

      Сидеть и ждать больше не было сил. Оксана вскочила с кресла и, припадая на затекшую ногу, ринулась к окну.

      Вечером шел дождь, и бледное августовское утро было занавешено туманом. Оксана высунулась в окно, с отвращением глотая сырость. И замерла, впившись ногтями в подоконник, когда из белесой пелены вдруг вынырнула худощавая мужская фигура.

* * *

      Ирина едва успела что-то возмущенно выдохнуть в жадно приоткрывшиеся мужские губы, как они отпрянули от ее губ. Разжались руки, и возмущенный голос выкрикнул:

      – Опять ты?! Да что же это за напасть?!

      Ирину так и передернуло:

      – Опять я?! Опять ты!

      – Зачем ты за мной пошла?

      – Я-а?! За тобой пошла? Да ты же сам ко мне на каждом шагу лезешь! Маришка на меня ведро помоев вылила, но ты-то знаешь, что я тебя не завлекала, не звала!

      Темнота фыркнула сердито, потопталась, шурша сеном, потом призналась упавшим голосом:

      – Знаю.

      – Зачем же лез?

      – Зачем, зачем! – Петр тяжело пыхтел, словно не зная ответа. – Угадай с трех раз!

      Ирина брезгливо отерла рот рукой:

      – Да ты потаскун, наверное. Из тех, кто уверен, что мимо них ни одна женщина не пройдет.

      Петр громко скрипнул зубами:

      – Ох, сказал бы я тебе… Ладно. С бабьем спорить – все равно что пожар маслом заливать. Чего пришла? Я спать хочу.

      – Ты знаешь, я тоже! – зло призналась Ирина. – Но по твоей милости мне спать негде!

      – Как это? – растерянно спросил Петр, и Ирина словно бы даже в темноте увидела, как расширились его зеленые крыжовниковые глаза, в которых было что-то детское.

      – Молча! – огрызнулась она. – Маришка меня взашей выгнала. Не по деревне же ночью шастать, ночлега искать. Вот я и решила тут переждать. И надо же… Опять ты!

      Примечания

      1

      Одно из течений русского раскола.

      2

      В данном случае – «это уже было». (Пер. с фр.)