Мой ВГИК. Автобиография для отдела кадров. Сергей В. Бойко

и погрузили в купе, а утром встретили в Костроме и помогли разгрузиться. Всю дорогу меня распирало чувство собственной важности. Я был горд и счастлив: кинематограф нуждался во мне!

      Утром по приезде я застал в гостиничном номере кинооператора. Он сидел на кровати в трусах и майке и тщетно боролся с икотой. В номере пластался табачный дым и стоял тяжелый кислый дух. На столе, посреди разоренной закуски торчал замызганный стеклянный графин.

      Следом за мной в номер вошла немолодая добрая горничная.

      – Третий день икают, – сказала она, оценив обстановку.

      Она взяла со стола графин, сняла крышку и опрокинула остатки в раковину. Затхлую атмосферу оживил запах чистого спирта. Несчастный кинооператор дернулся всем телом, потянулся возмущенно остановить, но громко икнул – и смирился.

      – И эти люди несут искусство в массы! – насмешливо произнесла горничная.

      Я понял, что на филиале киностудии Министерства обороны СССР скучать мне не придется.

* * *

      За два с лишним года до этого, весной 1973-го я сдавал экзамен по теории вероятностей. Это оказался очень трудный для меня экзамен. Я был студентом Лесотехнического института и обучался на ФЭСТе, факультете электроники и счетно-решающей техники.

      Пока я готовился к ответу вместе с остальными ребятами, наш молодой, подтянутый, невысокого роста красавчик-преподаватель по фамилии Авербух – веселый, остроумный, любимый всеми девчонками и уважаемый всеми парнями – прохаживался между нашими столами. Поравнявшись со мной, он как бы невзначай положил рядом с моим экзаменационным билетом копию повестки, которую я получил несколько дней назад – «В связи с воинской обязанностью…» Я вздрогнул от нехорошей догадки…

      Я до сих пор помню одну необыкновенную лекцию Авербуха!

      Он как всегда нес «отсебятину», которой нет в учебниках, доказывая какую-то теорему. Мелким почерком он исписал уже почти всю громадную черную доску, когда вдруг замер, сделал шаг назад, нахмурился и окинул критическим взором свою писанину.

      – Вот она где! – выкрикнул он и рассмеялся.

      Он ткнул мелом в самую середину своих иероглифов – аж крошки полетели! Оглянулся на аудиторию и со смешком добавил:

      – Ошибся, извините!

      Он локтем стер полдоски и заново затеял свое доказательство.

      Прилежные аккуратисты, бездумно копировавшие за ним каждую запятую, взвыли от досады и негодования. Вот было смеху!

      Но теперь мне было не до смеха…

      Той повесткой, копия которой оказалась у моего уважаемого преподавателя, несколько дней назад меня вызвал к себе институтский особист и во время беседы пытался завербовать в «стукачи». Дело было так…

* * *

      – Проходи. Садись. Давай повестку.

      Я присел на край стула. Комнату с этой неприметной дверью я обнаружил между кафедрой иностранных языков и кафедрой общественных наук. Тысячи раз проходил мимо нее и никогда раньше не замечал. Мне предписывалось явиться именно сюда – «В связи с воинской обязанностью…»

      За столом сидел спортивного вида молодой мужчина в голубой рубашке с коротким рукавом.

      – Давай повестку.

      Он взял повестку и сжег ее в пепельнице. Достал из стола магнитофон. Проверил работу микрофона. Направил микрофон на меня и включил запись.

      – Поговорим откровенно, Сергей! – произнес он громким голосом. – В комнате, кроме нас двоих, никого нет. Так что, стесняться некого.

      Ничего себе, заявочки! Как это, кроме нас двоих, никого нет? А это что? Я выразительно поглядел на работающий магнитофон. Потом – на мужчину. Он сидел спиной к окну, за которым сияла весна, и я слеп от этого сияния и никак не мог разглядеть лица собеседника.

      – Как у тебя с учебой? – спросил мужчина.

      – Нормально, – пожал я плечами.

      – Нормально? А мне говорили, тебя отчислять собираются.

      – С чего это? – поразился я.

      – Так уж и не с чего?

      Я снова пожал плечами:

      – Нет, вроде.

      – Вроде…, – повторил за мной мужчина. – Закуривай, товарищ!

      – Что-то не хочется.

      – Хорошо. Итак, что ты делал с друзьями второго мая этого года?

      – Понятия не имею. Наверное, что и все. Праздник же был.

      – А ты подумай. Значит, говоришь, с учебой у тебя нормально? Или вроде?

      – Нормально!

      – А что ты нервничаешь? Успокойся. Что там случилось у вас второго мая?

      Я молчал, даже не пытаясь вспомнить, что там было полмесяца назад.

      – Итак, что ты делал с друзьями второго мая этого года?

      – Понятия не имею! А вы?

      – Не надо хамить, товарищ. Днем, второго, вас задержала милиция в поезде метрополитена.

      – Ах, это! И из-за этой ерунды… И вообще, это не она нас задержала, а мы ее!

      – Ты неверно оцениваешь ситуацию.

      – А