Вид с больничной койки (сборник). Николай Плахотный

словно подкошенный.

      Шустряки бросились на помощь, я тоже оказался в том числе. Замелькали белые халаты. Павшего подняли на руки и на весу – почему-то ногами вперед – понесли к его ложу.

      – Восстановлению вряд ли подлежит, – послышался из угла, возможно, голос бывалого автомобилиста.

      В ту ночь я долго не мог заснуть. Болело сердце, душу щемило. Угнетало чувство собственной вины и собственной же беспомощности в драматическом больничном эпизоде.

      Едва в небе забрезжило, вышел в коридор. Сильно пахло хлоркой, блестел разводами свежевымытый пол. Деловито сновал медперсонал. У всех на лицах была написана важность, профессиональная озабоченность. И еще нечто такое, что трудно выразить словами.

      На цыпочках пересек холл. Заглянул за ширму. Логово «мима» было пустым. Матрац, подушки свернуты в тугой рулон.

      Мда-а-а… Был человек, и нет человека.

      Возник дурацкий вопрос: «А что запишут врачи в ЕГО историю болезни и… смерти?»

      В нашей палате ЧП не обсуждали. По всему, однако, чувствовалось, что так или иначе каждый молча обмозговывал случившееся, как бы примеряя на себя.

      4

      Однажды сумерничали после ужина; Алекс без всякой связи с вялотекущим разговором обронил:

      – По больничным правилам тому дядечке необходимо было хотя бы «утку» предложить.

      Молчание. Вздохи. Кряхтение. Покашливание. От своего плеера оторвался пэтэушник Петя:

      – А кто б, к примеру, за ним выносил?

      У «дворецкого» готов был ответ:

      – Да я бы первый. И еще нашлись бы охотники.

      Подал голос старожил палаты Григорий Наумович, в прошлом флотский офицер:

      – В гнусное время, товарищи, живем. Всяк хлопочет только о себе. Таковы нынешние правила человеческого общежития… Ну и в итоге худо всем.

      На том обсуждение темы в тот вечер и кончилось. Да вскоре имело продолжение. В ином, так сказать, ракурсе, в новой ипостаси.

      Прогуливаясь по длинному коридору, заметил на доске у лифта скромное объявление: «Одиннадцатого февраля с.г. в зале для заседаний профессор Кахновский И.М. читает для аспирантов и студентов медакадемии им. Сеченова лекцию о бронхите. Приглашаются все желающие».

      Я был желающий! Попросил своих домашних в назначенный день принести диктофон с кассетами. В урочный час первым явился в указанную аудиторию, расположился вблизи кафедры. Палец держал на кнопке, дабы не пропустить ни слова, ни звука.

      Позже, в процессе редактирования, боялся, что лекция профессора утратит информационность… Но не стал ни корежить, ни сглаживать шероховатости живой речи. Решил: пусть и на бумаге останется так, как в аудитории звучало.

      Вот тот «непричесанный» текст.

      Откровение профессора от медицины И.М. Кахновского

      Здравия желаю своим коллегам и пациентам, которые специально или ненароком оказались в этой аудитории. (Низкий поклон.)

      Вижу: публика собралась довольно пестрая,