Война волка. Бернард Корнуэлл

язычник, норманн…

      – Мой зять, – резко перебил я его.

      – …и такова судьба саксов – быть единым народом, под властью одного короля и одного Бога, – продолжил Этельстан, не обратив внимания на мои слова.

      – Вашего бога, – буркнул я.

      – Другого нет, – мягко возразил он.

      Все сказанное им имело смысл, если не считать вздора про единственного бога. И этот смысл говорил, что мне без какой-либо пользы пришлось тащиться через всю Британию.

      – Мне стоило оставить тебя гнить тут, – проворчал я.

      – Но ты ведь не оставил.

      – Твой дед всегда говорил, что я дурак.

      – Мой дед был прав во многих вещах, – с улыбкой сказал Этельстан. Его дедом был король Альфред.

      Я встал, подошел к двери, открыл ее настежь и принялся всматриваться в мерцание огней за восточной стеной. Большей частью оно доносилось из лагеря, где люди Кинлэфа укрывались от снега, косо летевшего с севера. На парапетах горели жаровни, закутанные в плащи копейщики наблюдали за притаившимся врагом. В свете двух ярких факелов, горящих прямо за большими дверями, было хорошо видно, как снег укутывает стену здания.

      Итак, брат Осрик лгал. Мы захватили его с собой на юг, но я так устал от бесконечных жалоб на холод и стертую седлом задницу, что мы оставили монаха в Мамесестере, где, как он сказал, церковь обещала его приютить. Лучше бы я убил ублюдка. Я поежился, ощутив внезапно, как холодна ночь.

      – Рорик! – крикнул я, повернувшись обратно к залу. – Принеси мой плащ!

      Брат Осрик солгал. Монах говорил, что у Этельстана меньше сотни воинов, а на самом деле у него вдвое больше. Этого все-таки мало для обороны такой крепости, как Сестер, но вполне достаточно, чтобы отразить робкие приступы Кинлэфа. Брат Осрик говорил, что гарнизон умирает от голода, а на самом деле кладовые наполовину полны после последнего урожая. Его ложь привела меня в Сестер. Но ради чего?

      – Господин, твой плащ, – послышался насмешливый голос.

      Я повернулся и увидел, что Этельстан сам принес мне тяжелый меховой плащ. И тоже утеплился. Принц кивком велел одному из часовых закрыть за нами дверь, потом встал рядом со мной и смотрел, как падает мягкий снег.

      – Я не посылал за тобой, – сказал он, набрасывая плащ мне на плечи. – Но спасибо, что ты пришел.

      – Тогда кто послал монаха? – спросил я.

      – Может быть, никто.

      – Никто?

      Этельстан пожал плечами:

      – Возможно, монах услышал про осаду, решил привести подмогу, но, зная, что ты не поверишь ему, изобрел историю про отца Свитреда.

      – Ему бы не хватило ума. – Я покачал головой. – И он был напуган.

      – Ты вселяешь страх во многих христиан, – сухо заметил принц.

      Я смотрел, как снежинки кружат у угла дома напротив.

      – Мне нужно съездить в Хвит, – решил я.

      – В Хвит? Зачем?

      – Потому что монах пришел из тамошнего монастыря.

      – В Хвите нет монастыря. Я бы рад построить его там, но… – Этельстан замолчал.

      – Ублюдок врал! –