Низший 9. Дем Михайлов

плодите детишек, старейте, уходите садовничать! И не рвитесь в большой мир!

      – Ты очень злой – заметила Амнушка.

      – Поднимай раненую сраку и громозди на коня. Знаешь что про это Гавань?

      – Да.

      – Кто там главный после Якоба, кто был в курсе происходящего…

      – Да.

      – Поедешь рядом. И будешь рассказывать.

      – Вы не тронете мирных и честных, славных и добрых?

      – Тебе самогоном голову ушибло?

      – Да… но вы не тронете?

      – Мне неинтересны мирные и добрые – усмехнулся я, берясь за поводья неживой животины – И мне насрать на честных и славных. А вот про других расскажи, как можно подробней… Бойцы! Живее! И на коней! Мы отправляемся в славное и честное поселение Гавань! Улыбайтесь ширше…

      – Будем убивать? – с надеждой спросил орк.

      – Не сразу – ощерился я, глядя на мотающую головой помершую «толстосисую» – Не сразу. Посмотрим – вдруг нам предложат сидра…

      – Который с наркотой травяной?

      – Ага…

      – То есть мы вроде как даже и не в курсах… это я для тупого Хвана уточняю.

      – Ага.

      – Понял. Вразумлю остальных, чтобы улыбались. А трупы?

      – Не пыли, орк. Все по ходу дела.

      – Понял. Кстати – Хван вылупляться начал. Часик другой – и вылезет гнида страшная…

      – Одна хорошая новость за другой – кивнул я, поднимаясь в седло – Пусть поторопит свою костяную жопу.

      – Так и передам…

      Глава четвертая

      Гавань встретила нас… оторопело.

      Шесть мрачных всадников вынырнули из леса полностью неожиданно для веселящихся на пасторальном зеленом лужку. Аммнушиты играли в мяч. Веселые добрые возгласы наполняли уши наблюдающих умиротворением – вот она истинная жизненная благодать. Поля колосятся, дети веселятся. Взрослые умильно улыбаются. И при этом добрая половина из них знает, что прямо сейчас, где-то там за деревьями, в укромном темном лесном уголку, насилуют и убивают точно таких же подростков.

      Не удивлюсь, если эта громкая публичная забава была устроена с единственной целью – отвлечь внимание общественности от тех, кто ушел ради иной судьбы и от тех, кто пошел за строптивыми.

      Недалеко от того поля, что прилегала к поселению, которое я не собирался пока разглядывать, начиналась мощенная камнем дорога – тут вполне могут разъехаться две встречные повозки. Когда мой стальной конь ударил копытом по первому камню, тот даже не шелохнулся, ответив чуть злорадным звоном.

      Качественно поработали над дорогами… да и насрать. Меня интересовали живые.

      И вот они уже бегут странным аллюром, выставив вперед плечо и вытянув руку. Так боязливые гоблины приближаются, когда боятся, что им могут врезать прямо по харе – потому и прикрываются заранее, открывая тем самым яйца.

      – Хех-хех… – именно это сказал подбежавший первым аммнушит, поспешно утирая харю жилеткой.

      – Это твое приветствие, гоблин? – зевнул я, с высоты седла оглядывая замершую