Уроки русского. Роковые силы. Вадим Кожинов

это, но допускал такой вариант.

      По моему мнению, сейчас во главе обновленной Коммунистической партии стоят как раз такие люди, которые готовы исполнить этот сыновний долг перед родной страной. Их движение к тому, чтобы страна стояла на патриотизме (на чем, кстати, стоит любая страна), вселяет надежды. Ведь можно испытать лишь чувство стыда за себя и по-хорошему позавидовать той же Америке, где каждый человек, ну, может, за исключением каких-то деклассированных элементов, – абсолютный патриот. С благоговением смотрят на флаг своей страны, все знают гимн и поют его при каждом удобном случае с огромным воодушевлением. И одобряют любое действие своего правительства, которое направлено на защиту национально-государственных интересов, пусть даже ими прикрывается нечто другое.

      У нас же постоянно идут споры вокруг национально-государственных интересов. Есть масса людей, которые вообще считают это понятие каким-то злом и безобразием. И есть причины такого слабого духа патриотизма, о чем, собственно, я вам говорил. Ведь длительное время мы обращались к патриотизму лишь в самые крайние моменты – ну, скажем, когда уже немцы находились под Москвой, когда уже буквально все было поставлено на карту. Но это прискорбно, что, лишь когда вода доходит до горла, у людей пробуждается чувство Родины.

      Вик. К. Итак, вас обнадеживает, что одним из основополагающих пунктов в программе КПРФ стал патриотизм?

      Вад. К. Безусловно. Хватит относиться к России как к некоему материалу, который нужен для каких-то более высоких целей. Каких? Все-таки главной целью должна быть страна. Раз существует государство в своих границах, служение этой стране должно быть самостоятельным.

      Вик. К. Патриотический курс партии коммунистов – одновременно и курс социалистический.

      Вад. К. Я считаю, патриотическая идея не противостоит социализму, а укрепляет его. Крупнейшие русские мыслители предсказали социализм для России как неизбежность. И революция произошла – да, с невероятными жертвами. Но отрицать ее теперь на этом основании, пытаться отменить сделанное за 75 лет и вернуться к прежнему, дореволюционному обществу – это все равно что пытаться воскресить убитого человека.

      Вик. К. Однако некоторые именно такую задачу и ставят.

      Вад. К. Что ж, нереально, нелепо.

      Вик. К. А почему, вы считаете, для нас неприемлемо копирование западной рыночной экономики?

      Вад. К. Даже Гайдар, выпустивший недавно книжку с пародированным ленинским названием «Государство и эволюция», в самом начале ее пишет: да, коммунисты и патриоты правы – в большинстве стран с рыночной экономикой люди живут хуже, чем в России. Действительно, взгляните на мир, и вы убедитесь, что это так. Ведь, скажем, в Латинской Америке или Африке – тоже рыночная экономика…

      Словом, такой подход весьма упрощенный. В экономике, как в некоем фокусе, сходится очень многое – от географического положения и климата страны до религии. Но это особая, чрезвычайно емкая тема. Если хотите, можем когда-нибудь