Русский ад. На пути к преисподней. Андрей Караулов

РТР в Париже – старому чекисту.

      У Президента Ельцина – собачий нюх на подлость. Павел Сергеевич – простолюдин, человек войны, герой гор; Ельцину импонировали простолюдины, но Грачев так эффектно (и так часто) складывал локоть со стаканом коньяка, чтобы провозгласить за «здоровье Верховного главнокомандующего», что Ельцин – насторожился.

      А тут еще и Полторанин подлил масла в огонь: на саммите в Ташкенте Ельцин и Грачев (одиннадцать часов дня!) вдруг переглянулись, вышли… друг за дружкой… из-за стола переговоров и скрылись в соседней комнате.

      «Главное – успеть», – смекнул Полторанин.

      Точно! Локти углом, водка до края. А на улице – тридцать два градуса жары, у Ельцина, между прочим, расписан каждый час: поездка в район к чабанам, потом – авиационный полк, встреча с офицерами, в пять – переговоры с Каримовым и так – до ночи. «Умереть хотите? – заорал Полторанин! – Вгонят, вгонят… прохвосты… Президента в гроб!..»

      Грачев размахнулся и кинул (именно кинул) стакан на стол, причем водка – не расплескалась:

      – Борис Николаевич, че он… привязался, а! Придирается… Борис Николаевич! Хоть вы ему, петуху, скажите… ладно? Презервуар!

      «Взаимное раздражение, – уговаривал себя Барсуков, – не повод для ссоры. Президент приказал «дружить», значит будем дружить. «А прикажет говно жрать – сожрем», – заявил Полторанин, и Барсукову это очень понравилось… не в том смысле, конечно, что он, генерал-лейтенант, был готов съесть все что угодно, а как особая государственная позиция.

      Барсуков знал: люди, окружающие Ельцина, порох не изобретут… ну и ладно, продержимся, Бог даст, сохраним власть… – а приказ Президента выполнят? В час икс? Это самое… жрать будут?

      Да, выскочки, самозванцы, негодяи… – все так, но ведь там, где деньги, власть, там всегда подонки (на то они и подонки, чтобы быть там, где деньги и власть); у них… у мерзавцев… нет других путей, Брежнев… из Молдавии… тоже привез в Москву, в Кремль, черт знает кого – и что? Страна-то жила! Работала! Развивалась!

      Всадник может быть без головы, не страшно. А лошадь нет – лошадь не может быть без головы, – диалектика!

      – Слышь, генерал, ты о Грише… о Явлинском… как думаешь?

      Водка клонила Павла Сергеевича в сон, но он – держался.

      – Лай из подворотни! – отмахнулся Барсуков.

      – Он… дебилом меня назвал.

      – Надо же!

      – Делать че?

      – Пренебреги.

      – А в морду по зубам… не лучше будет?…

      – Какой ты грубый… Не деликатный.

      – Я? Я, может быть, художник в душе. Но у меня конфликт между душой и телом. Перманент!

      – Ишь ты…

      – Откуда ты знаешь… у меня, – Грачев мечтательно закинул руки за голову, – у меня, может быть, душа просит ананасов в шампанском – понял? А организм требует водки. И как мне быть?

      – Тяжело.

      – П…ц какой афедрон. Так в морду не лучше?

      – He-а. Не эффективно. Гриша