Неизвестный Гитлер. Юрий Воробьевский

юмора: «…во время штурма мина попала как раз туда, где мой товарищ, – я, правда, с другой стороны был – нападающей, со стороны народа, – а мой товарищ, Воробьевский, как раз монтировал пятую программу «Тайны века», и мина угодила прямо в него. Тем не менее, он спас пленку»… Мина, конечно, не прилетала. Она была заложена. И в нужный момент ее подорвали. Подожгли бикфордов шнур бессмысленных словес:

      «Общество крайне возбуждено; показ фильма на столь деликатную тему может разрушить и без того хрупкое…» – и ка-ак ахнет! Нет больше «Тайн века».

      Прошло едва ли не полтора десятка лет. Я иду на «Горбушку» – посмотреть, что продается документального о Третьем рейхе. Что сняли за последние годы. Надо сказать, продавцы разговаривают об этом не без опаски. Если ты не чеченский бандит, то попасть в разряд экстремистов сейчас очень даже легко. Продавцы передают меня один к другому. Предлагают «Обыкновенный фашизм» Ромма. Нет, нужно кое-что поновее… Надо как-то разговорить собеседников, вызвать доверие. Приходится обнаруживать знание темы. Наконец появляются диски: «Оккультная история Третьего рейха», «Черное солнце»… Это уже кое-что. Я вспоминаю о своих «Тайнах века». Продавец расплывается улыбке.

      – Так это вы? – И тут же – озабоченно: – Жаль, жаль, вы так замечательно, с таким отстраненным, холодным видом рассказывали тогда о Третьем рейхе, а теперь…

      – Что теперь?

      – Стали православным публицистом…

      Это явный упрек… Точно – надо снимать фильм. И писать книгу. Ведь «простодушный» вопрос остается. Нацизм создал не просто колоссальную военную машину, он возбудил в народе невероятную духовную энергетику. И если эта сила проиграла (все-таки проиграла) битву, то что оказалось сильнее? Неужели «идеалы коммунизма»?

* * *

      Смотрю хронику. Заиграл «Баденвейлерский» марш. Значит, скоро он будет здесь. Вот он! Неистовый – восходит на трибуну… Как говорит! Какой напор! Какая энергия! Какая воля! Поразительно!

      Поразительно то, что родился Гитлер слабым человеком. Малокровным существом вырождающегося XIX века. Во времена своих юношеских неудач в Вене и Мюнхене он целыми неделями мог находиться как бы в летаргической бездеятельности. Проблески воли проявлялись лишь иногда. Их вызывал типичный буржуазный предрассудок – боязнь утратить хоть видимую принадлежность к богеме и скатиться до состояния пролетария.

      Он был слаб и физически. Зимой 1914 года в Мюнхене его разыскала австрийская полиция и препроводила, как уклоняющегося, на призывной пункт. Медицинская комиссия вынесла заключение: «Негоден к несению строевой и вспомогательной службы, слишком ослаблен. Освобожден от воинской службы».

      Известный биограф Гитлера Иоахим Фест пишет: «Озноб и расстройства пищеварения – эти симптомы легко позволяют отнести подверженного им типа, даже в плане состояния его организма, к XIX веку; слабость нервов, компенсируемая повадками сверхчеловека, – и в этом распознается связь Гитлера с поздней буржуазной эпохой, временами Гобино,