Она так долго снилась мне…. Тьерри Коэн

во сне, не предсказала смерть твоих родителей. Тебе же сначала показалось, что она сказала “любить”, так ведь? Только потом ты переписал в голове всю историю. Согласен?

      – Я согласен. Но в любом случае это меня взволновало.

      – Это тебя взволновало, потому что ты сам так захотел. Такая же история со вторым сном. Можно предположить, что у тебя возникло желание писать, которое она подтвердила во сне. Так уж устроен мозг, Иона! Он по-своему интерпретирует наши желания. Он не предсказывает будущее, он просто пытается обезвредить наши самые неприятные тревоги и заботы.

      – Ладно, ладно. Не кипятись. Я все это знаю. И я не сумасшедший! Ну, может, слегка тронулся… но не сошел с ума, это точно.

      – По-моему, ты в пограничном состоянии.

      Она встала, явно слегка успокоившись:

      – Ну что, сварим кофейку?

      Мы послушно пошли за ней на кухню.

      – Ну так что? Когда ты собираешься выйти на работу?

      – Я взял еще неделю отпуска и по идее должен появиться там через три дня. Но я собираюсь уволиться.

      Она резко обернулась ко мне.

      – Ты что, шутишь?

      – Нисколько. Я думаю, сейчас самый подходящий момент, чтобы с этим покончить и заняться чем-то другим.

      – И чем же, например?

      – Пока не знаю. Но я точно не чувствую в себе смелости вернуться в контору. Хочется очень много вещей поменять в жизни. И для начала очень неплохо будет сменить работу.

      За последние дни я много об этом думал. Чувствовал, что не смогу вновь безболезненно войти в прежнюю реальность, когда родителей уже нет, не смогу возобновить прежние привычки, не смогу торчать за тем же рабочим столом в редакции, отсиживая положенные часы, и ходить обедать с коллегами. Я хотел писать, хотел жить в своей истории и чувствовать себя собственным персонажем. Но говорить об этом с друзьями было пока рано.

      – Но ведь не так же все делается, Иона! Никто не бросает работу прежде, чем найдет другую.

      – Хватит, Хлоя. Хватит изрекать мне прописные истины таким тоном, каким мать отчитывает придурковатого подростка.

      Мое замечание ее задело, но она не собиралась признавать свое поражение.

      – И на что ты будешь жить? – поинтересовалась она.

      – Родители оставили мне немного денег. Вполне можно продержаться несколько месяцев, даже год, если не особенно шиковать. Да я и не особый транжира.

      Она обернулась к Жошу, ища у него поддержки, но он ответил ей холодным взглядом, означавшим, что довольно уже донимать меня нотациями.

      Лиор

      Я осталась одна.

      Больше ни один мужчина не сделает из меня дуру. Не нужны они мне, я сыта по горло их любовью и нежностью. Умеют только врать, брать и бросать.

      Таково было мое решение, твердое и бесповоротное. Я тут же почувствовала себя сильной и гордой, сработал инстинкт самосохранения.

      Бесконечные фиаско на любовном фронте измучили меня, истерзали. Механизмы защиты ослабли, и сопротивляемость организма упала почти до нуля. Душа была как открытая рана. Как