Крестовый поход на Русь. Михаил Бредис

Не чувствуя себя в безопасности в Икшкиле, епископ Альберт отправился обратно в замок Гольм. Два из (еще два!) из остававшихся в устье Даугавы (Дюнамюнде) кораблей повезли епископские регалии в Гольм.

      «По дороге, когда они поднялись выше Румбулы, ливы, нарушив мир, жестоко напали на них; один корабль отступил и спасся, а другой был захвачен, и почти все бывшие на нем убиты. Продвинувшись затем к Гольму, ливы осадили епископа с его людьми».

      Люди со спасшегося от нападения корабля, скорее всего, дали знать оставшимся кораблям в Дюнамюнде. И тогда на помощь осажденным в Гольме немцам пришел один (!) фризский корабль («Interim Frisones cum una tantum navi»). Корабельщики «подожгли нивы ливов и стали, насколько хватало сил, тем и другим вредить им».

      Ливы, испугавшись, что на помощь осажденным придут еще корабли, сочли благоразумным заключить с пришельцами мир. Альберт заключил с ними мир и крестил нобиля Ассо и его людей в месте, называемом Рига. Для закрепления мира, по тогдашней дипломатической практике, ливы выдали сыновей своих старейшин в качестве заложников. Отнюдь не добровольно. Альберт, пригласив «вероломных», но почему-то легковерных князей ливов на пир, запер их в «пиршественной зале» и вынудил заключить с немцами договор и предоставить место для нового немецкого города. В подкрепление «дружбы» епископ распорядился отобрать сыновей «лучших людей» в заложники и увез их в Германию. Ливам ничего не оставалось, как принять условия немцев и указать место для строительства города. Так появилась крепость, а вместе с ней и город Рига, главный результат неутомимой деятельности Альберта. В хронике под 1201 годом записано:

      «В то же лето построен был город Рига на обширном поле, при котором можно было устроить корабельную гавань».

      По прочтении хроники возникает резонный вопрос: а где же были привезенные епископом крестоносцы, и почему они не сопровождали Альберта в Гольм, почему не пришли на помощь вместе с фрисландскими купцами? Епископ вынудил ливов отдать заложников скорее хитростью, чем силой. Нарушение обычаев гостеприимства у ливов, как и у других народов Балтии, считалось, скорее всего, большим преступлением. Потому, вероятно, старейшины ливов с берегов Даугавы и из Турайды и оказались столь легковерными. Но куда же исчезла вся крестоносная рать, прибывшая с целым флотом?

      Индрикис Штернс считает, например, что рассказ хрониста о сотнях сагитированных епископом крестоносцев не что иное, как пропаганда крестового похода в Ливонию и преувеличение заслуг епископа. По мнению историка, из 23 кораблей, если только их действительно было 23, только один вез крестоносцев, которые защищали все остальные купеческие корабли на Даугаве, а не епископа Альберта[41]. О том, что Альберт оказался в Ливонии без крестоносцев, проговаривается и летописец Генрих в своей хронике:

      «Зная злобу ливов и видя, что без помощи пилигримов он ничего не добьется с этими людьми, епископ послал в Рим брата Теодориха из Торейды за грамотой на крестовый поход».

      Сам

41

См.: Šterns Indriķis. Latvijas vēsture 1180 – 1290. Krustkari. Latvijas vēstures institūta apgāds Rīga 2002. 160 lp.