Игры морока. Иар Эльтеррус

можно, видимо. Человек ко всему привыкает. Жил же я в бараках, и… – Ит осекся, поморщился. – Поверь, там и не такое творилось. Ничего, терпели.

      – Я тоже много что терпел, но это отвратительно. – Фэб чихнул. – Черт, тут снова курят! Сколько можно!..

      Ит принюхался.

      – Они еще и пьют, – сообщил он.

      – А можно побыстрее? – спросил из рюкзака недовольный голос Тринадцатого. – Дышать же нечем!

      Ветка ждала их, стоя у хилой пластиковой двери. Рассеянно кивнула Иту, словно старому знакомому, с вялым интересом посмотрела на Фэба. Ей, видимо, действительно было нехорошо – даже в слабом свете энергосберегающей лампочки было заметно, что девушка бледна, а под глазами у нее синяки, словно она не спала всю ночь.

      – Хотите чаю? – спросила она. – Вам же, наверное, долго ехать потом.

      – Спасибо, не откажемся, – поблагодарил Ит. Фэб согласно кивнул. – Мы вас не стесним?

      Она слабо усмехнулась.

      – Меня трудно стеснить. Вернее, почти невозможно.

      Когда они вошли, сразу поняли, что стеснять, пожалуй, дальше некуда.

      Квартира-студия, в которой жила девушка, была крошечной. Ит прикинул – комната меньше, чем была в их с рыжим однокомнатной квартире в высотке. Метров семь, ну семь с половиной. По одной стене – узенькая кровать, над которой нависают книжные полки, по другой – мойка, утлая душевая кабинка с перекошенной дверцей, раковина, чайник и микроволновка. Вместо кухонной мебели – хлипкие пластиковые ящики, прикрытые сверху клеенкой.

      Но…

      Да, действительно, в комнате у Ветки было чистенько. Занавеска на окне – свежая, клеенка протерта до блеска, на книгах ни пылинки, кровать аккуратно застелена.

      – Садитесь, – пригласила она. Подошла к мойке, сняла чайник с подставки и включила воду. – Одну минуту…

      Ит дернулся было помочь, но Фэб предостерегающе поднял руку – подожди, мол. Он внимательно смотрел на девушку, и Ит понял – смотрит не просто так, глаза Фэба сузились, взгляд стал напряженным, изучающим. Ветка поставила чайник на подставку, щелкнула кнопкой. Повернулась к ним.

      – Простите, но… вам очень больно? – участливо спросил Фэб. – Если не хотите говорить, не надо, но я вижу. Поймите правильно, я врач, и…

      – Больно. – Она пожала плечами. – Но терпеть можно.

      – Конечно-конечно, – закивал Фэб. – Я понимаю. И давно у вас эта травма?

      – С детства. – Ветка опустила глаза. – Я была совсем маленькой и ничего не помню. Мама говорила, что мне тогда было полтора года.

      – Понятно. Простите, как вас зовут? – Фэб сидел на краешке кровати, немного сгорбившись, чинно сложив руки на коленях – понятно, старается визуально казаться меньше; девушка маленькая, он не хочет «давить», старается вызвать на диалог.

      – Светлана… по документам. Не по документам – Ветка, – ответила она. – Сломанная Ветка, если в мировом списке.

      – А меня зовут Фэб.

      – Фэб, вас Джим прислал из-за того, что вы врач? – В ее голосе скользнула