Бегущий по Лабиринту. Джеймс Дэшнер

для самого себя Томас засмеялся, хотя всего час назад был уверен, что больше никогда в жизни не услышит звука собственного смеха.

      Чак пристально посмотрел на него и неловко улыбнулся.

      – Чего это ты?

      Томас замотал головой.

      – Ладно, не извиняйся. Так этому… шанку и надо. Хоть я и не знаю, что это слово значит. Но все равно, прикольно вышло.

      Ему стало немного легче.

      Спустя пару часов Томас лежал рядом с Чаком в мягком спальном мешке на траве. Местом ночевки служила широкая лужайка, которую он раньше не заметил. Ее выбрали для ночлега многие, что Томасу показалось странным. Хотя, с другой стороны, всем в Хомстеде все равно не хватило бы места. Тут, по крайней мере, было тепло, и это в который раз заставило Томаса подумать о том, в какой части света они находятся. Он совершенно не помнил ни географических названий, ни названий государств, не имел представления о каких-либо ключевых событиях в мире. Жители Глэйда, очевидно, тоже ничего подобного не знали, а если что-то и знали, то предпочитали помалкивать.

      Он долго лежал, глядя на звезды и прислушиваясь к чужим негромким разговорам. Спать не хотелось совсем: отчаяние и безысходность никак не отпускали его, а облегчение, вызванное шуткой, которую Чак сыграл с Галли, давно прошло. Это был бесконечный и очень странный день.

      Все было так… непривычно. Томас помнил множество мелких вещей из прошлой жизни – что-то о еде, одежде, учебе, играх. Но все это никак не желало складываться в целостную картину. Он словно смотрел сквозь толстый слой мутной воды. И, пожалуй, сильнее всего он чувствовал… обиду.

      – Твой Первый День, Шнурок, и ты выжил, – прервал Чак его раздумья.

      – И что из того?

      Очень хотелось сказать: «Не сейчас, Чак. Я не в настроении».

      Чак приподнялся на локте и внимательно посмотрел на Томаса.

      – Через пару дней ты узнаешь гораздо больше. Начнешь потихоньку привыкать. Лады?

      – Ну, да… кажется, лады. Кстати, откуда взялись все эти странные словечки?

      Все выглядело так, будто обитатели Глэйда позаимствовали их из чужого языка.

      Чак снова плюхнулся на землю.

      – Не знаю. Я тут всего месяц, если помнишь.

      Интересно, Чак действительно ничего не знает или просто предпочитает держать язык за зубами? Этот сообразительный и веселый мальчишка выглядел как сама невинность, но кто может за него поручиться? Как и все в Глэйде, он оставался для Томаса загадкой.

      Прошло несколько минут, и Томас почувствовал, что усталость после долгого дня наконец-то взяла свое – его начало клонить в сон.

      И тут Томаса словно током ударило – настолько неожиданной была пришедшая в голову мысль.

      Глэйд, стены, Лабиринт – все это внезапно показалось каким-то… родным и уютным. Приятное ощущение тепла и умиротворения разлилось в груди, и впервые с тех пор, как Томас оказался здесь, он подумал, что Глэйд – не самое плохое место во Вселенной. Он замер, широко раскрыв глаза и затаив дыхание. Что это со мной? – подумал Томас. – Что изменилось?