Не слушай. Дневники горянки. Марьям Алиева

никакой Наташей я не была. Меня звали Маржана. Я родилась и выросла высоко в горах, а мой хороший русский – заслуга мамы – учительницы. Она всю жизнь до замужества жила в городе, как и вся ее семья.

      А имя Наташа я присвоила себе после того как в 9-м классе прочитала «Войну и мир» и просто влюбилась в образ Наташи Ростовой. Я часто представляла себе, что я такая же звонкая, сильная, смелая, такая же любимица папы…

      В новой жизни я обязательно стану именно такой… обещаю тебе, доченька, обещаю себе…

      Динара снисходительно улыбнулась.

      А потом тяжело вздохнула, будто говоря мне: «Я все уже поняла». Мне стало стыдно, и я отвернулась и сделала вид, что разглядываю горы, которые остаются позади.

      Но слезы предательски душили, а потом вдруг вырвались наружу.

      – Расскажи, если тебе станет легче.

      Кажется, только сейчас я поняла, что сделала. Страх, боль, ненависть и безнадежность разом обрушились на меня, и я зарыдала. Как ни старалась, делать это совсем без всхлипывания не получалось.

      Динара молчала.

      Спустя минут десять машина остановилась. Динара вышла из машины и направилась в сторону магазина.

      Мне снова стало стыдно. Я решила, что ее смутило происходящее, и стала ругать себя за то, что взвалила на нее свой груз.

      Погруженная в мысли о собственной беспомощности, я не заметила, как Динара вышла.

      Дверь открылась, и я вздрогнула от страха.

      – Свои! Не бойся, – улыбаясь, успокоила Динара. В руках у нее были пакеты. Из одного она вытащила тапочки. Такие синие, резиновые, которые обычно носят в селах во дворе.

      – Извини. Ничего другого не было, – действительно искренне сожалея, проговорила она и сложила тапочки на землю, из другого пакета вытаскивая бутылки с водой.

      – Так, давай-ка маленькую мне, а сама вымой ноги, в аптечке есть перекись и пластыри.

      – Не надо было, – тихо пробубнила я. Хотя, конечно, надо было.

      Динара молча нагнулась и взяла у меня из рук дочку.

      – Слушай, ее же поменять надо.

      Я совсем не подумала об этом. Идиотка! Горе-мамаша! Правильно говорил мой муж.

      – Я взяла подгузники. Сейчас все сделаю.

      Пока я справлялась со своими ногами, которые, как оказалось, были и вправду сильно поранены, Динара ловко распеленала дочь, обмыла ее теплой водой и надела подгузник.

      Я, наконец, разделалась со своими ранами, умылась, надела тапочки и вышла из машины.

      Я здорово испачкала коврик, и было неудобно. Я вытащила его из машины и вытряхнула.

      Мы отправились в дорогу.

      Было уже очень жарко, и я не стала заворачивать малышку в пеленки.

      – У кого ты остановишься в городе? – вдруг очень серьезно спросила Динара.

      – Я… у меня есть родственники. Наверное, у них. Или сниму комнату.

      – То есть тебе не к кому идти?

      – Нет. Есть к кому. Просто…

      – Ладно. Доедем, решим.

      В голосе Динары была такая смелая, уверенная забота.

      Я видела ее впервые, но совершенно точно знала, что она действительно решит.

      Так я чувствовала себя