Кровавая Мэри. Александр Каневский

витаминного!..

      У Зинки и Феди год назад родился сын. Федя очень гордился этим событием и надеялся вырастить из него туалетного помощника, но произошло непредвиденное…

      Первое слово, которое обычно произносит ребёнок – это «мама» или «папа». Федин сын первым произнёс «Коля» – это было имя соседа, что, естественно, вызвало огромный, незатухающий скандал.

      – А хто докажет, шо это мой личный сын, а?..

      Может, я ему не родной отец, а приходящий!..

      – Ты можешь закрыть свой поганый рот?

      И следовал прицельный удар тряпкой по физиономии.

      Такие сцены повторялись почти ежедневно до тех пор, пока не раздавался стук в дверь и угроза Марфы Леонидовны:

      – Я опять вызову участкового!

      Марфа Леонидовна преподавала химию в соседней школе, была заседателем в суде, поэтому её все побаивались. Она была строгой и всегда недовольной, отчитывала всех, делала замечания… Вместо выражения лица у неё было постоянное возражение. Она напоминала шипящую змею, и Борис утверждал, что у неё даже язык – раздвоенный. Он называл её «Марфа Людоедовна».

      Проходя мимо Марусиной двери, Людоедовна останавливалась и громко вопрошала:

      – Почему ребёнок опять плачет?.. Вы не умеете с ним обращаться – я направлю к вам социального работника!

      А если за дверьми было тихо, это тоже её настораживало:

      – Почему ребёнок молчит? Он что, умер?..

      Однажды она с ужасом узрела, что Борис повесил в туалете портрет Ленина. С ней чуть не случилась истерика:

      – Как ты посмел?!. Ленина?! В туалете!?.. Немедленно сними!

      – А почему Маяковскому можно, а мне нельзя?

      – Причём тут Маяковский? Почему ты решил, что у него в туалете висел портрет вождя?

      – Конечно!.. Иначе б он не написал: «Я себя под Лениным чищу!»

      Был дикий скандал. Пришлось снять – Людоедовна угрожала написать в КГБ.

      Напротив их коморки жил сосед Коля – это к нему ревновал Федя свою Зинку. Коля был одинокий и неухоженный. Если отталкиваться от определения «купаться в роскоши», то Коля купался в нищете. В комнате стоял кухонный столик с никогда не мытой посудой, три табуретки и два топчана. На одном спал Коля, на другом – кореец Ким, который снимал у него угол и готовил очень острые блюда, от которых Коля приобрёл гастрит. Кореец зарабатывал, играя в скверике на флейте, поэтому его называли «Жид со скрипкой». Комната никогда не убиралась, в ней было столько грязи, что её можно было продавать как лечебную. Кроме того, там водились клопы, которых Коля подкармливал своей любовницей, ночевавшей у него по субботам. Корейца клопы не кусали: в нём было много перца.

      За стенкой, в соседней комнате, жила вдова покойного политкаторжанина, которая давно перескочила через свой столетний юбилей, но. с помощью палки, ещё сама передвигалась и даже участвовала в кухонных разборках, размахивая этой палкой. Экономя на электричестве, она не поставила собственную лампочку ни в коридоре, ни в кухне, ни в туалете, а освещала себе