Тарон. Нуш

мысли блуждали вдали от городской суеты, среди молчаливых памятников, возле небольшого креста, под которым покоился в земле его Рупен.

      – Сегодня ровно три месяца, как тебя нет в этом мире живых, – приседая возле могилы Рупена, проговорил Тарон. – Ты прости меня, что сегодня не смог придти пораньше. Я спал, и ты снился мне. Мы беспечно шагали по городу, гуляя. Как ты, родной?

      Тарон замолчал, машинально потянувшись в карман за пачкой сигарет. Подкурив очередную сигарету, он вновь продолжил монолог:

      – Вижу любимые цветы твоей мамы, сирень. Она навещает тебя. Твоя мама тоскует по тебе, хоть и скрывает чувства от меня, пряча слёзы. Да, сегодня…

      – Луна красавица!

      Тарон не успел договорить свою мысль, как услышал за своей спиной всего два слова: «Луна красавица!». Он обернулся в сторону прозвучавшего голоса. Позади себя он увидел стоящего старика. Его лицо все было покрыто мелкими морщинками и еле были видны его брови, а маленькие глаза пристально вглядывались в Тарона. Старик поднял голову к небу и смотрел на луну, она освещала желтым цветом всё вокруг, не обращая внимания на всё, что происходило под ней. В руках старик держал две большие кружки крепкого горячего чая. Не глядя на Тарона, старик протянул ему кружку, предлагая:

      – Возьми выпей. Что-то холодно сегодня.

      Тарон молча взял из рук старика кружку чая.

      – Я за тобой уже давно слежу, – старик, чуть кряхтя, присел рядом с Тароном. – Даже знаю, о чём ты думаешь.

      – О чём же мои мысли? – сделав маленький глоток чая, задал вопрос Тарон.

      – О том, что ему, – кивнув головой в сторону могилки Рупена, – холодно ли там.

      В ответ Тарон, скрывая чувства, склонил голову, давая понять, что старик прав.

      – А знаешь, им не холодно тут, под земным покрывалом. Им бывает холодно тогда, когда близкие убивают себя, наказывая, винят себя и умирают в себе. Вот тогда они словно во льду, и им холодно, и не могут они ничего изменить, – спокойным голосом вещал старик, делая глоточки чая. И неожиданно добавил:

      – Вот чай. Крепкий, с горьковатым, терпким привкусом. Но мы можем изменить вкус чая, чуть больше посахарив его. У боли тоже есть свой индивидуальный вкус.

      Тарон пристально посмотрел на старика и, чиркнув зажигалкой, подкурив новую сигарету, протянул пачку сигарет старику, молчаливо предлагая тому составить компанию.

      – Угощайтесь, – предложил Тарон.

      – А у меня свои, – ответил старичок, и тут же передумал: – А хотя, давай-ка.

      И взяв одну сигарету, он сначала поднёс её аккуратно к своему носу и сделал глубокий вдох, втягивая в себя её аромат.

      – Терпкий запах, – выговорил старик.

      Тарон только чуть усмехнулся. А старик продолжил:

      – Ты так сильно переживаешь за Рупена… – подкурив сигарету и вновь поглядев на луну, сказал старик.

      – Откуда ты знаешь имя моего сына? – вдруг резко спросил Тарон.

      – А