Пятьдесят оттенков любви. Свадьба и развод по-русски. Ляля Брик

гигантская работа по ликвидации последствий этого пира, но она решила, что займется этим завтра утром. И не оттого, что устала, ее саму удивляло то, что, несмотря на огромную нагрузку, которую обрушил на нее этот день, сильного утомления она не испытывала. Ею вдруг завладело совсем иное состояние, оно было очень смутным и неразборчивым, как почерк плохого ученика. И если бы ее попросили рассказать, что она сейчас чувствует, то Катя оказалась бы в серьезном затруднении. Привычный монолит из ясных и спокойных чувств внезапно покрылся мелкими трещинками. А ведь Зина в чем-то права, она действительно не замечала, как мчатся галопом, подобно быстроногим коням, годы. До сих пор она их просто автоматически отсчитывала, как отсчитывает продавец сдачу, совсем не думая о клиенте, а ее душа оставалась почти такой же неподвижной, как скала, словно это происходило и не с ней. Но вот сейчас она подошла к рубежу, за которым… А что за ним? Ничего, все тоже, что и было. И даже непонятно, зачем было устраивать это грандиозное празднество, если оно не способно что-либо изменить. Для того, чтобы отметить ее появление на свет. Но факт этот уже случился и вне независимости от того, хорошо это или не очень, сделать с этим уже ничего невозможно.

      Она вдруг удивилась сама себе. Что за крамольные мысли пробрались в ее голову, никогда раньше ее не посещали такие странные гости. Когда она была еще совсем молоденькой девушкой, то очень любила помечтать, как однажды встретит сказочного принца, они полюбят друг друга. После этого воображение наполнялось такими картинками, которые описать словесно она не решалась, даже разговаривая сама с собой. Но те времена давно унеслись в неизвестном направлении, вместо прекрасного и нежного овала лица королевича с короной на мягких, струящихся золотыми нитями волосах, появилось грубоватая физиономия Петруши с мятой кепкой на жесткой и темной кроне шевелюры; она вышла замуж, и с тех пор ее жизнь, словно запущенная вода в прорытый канал, вошла в четкое раз и навсегда отведенное ей русло.

      До отъезда оставалось две недели, и все это время Катю раздирали сомнения; то она окончательно решала, что отправится на юг, то принимала не менее окончательное решение никуда не ехать. В этой душевной неразберихе она сама никак не могла вычленить, чего же ей хочется больше, все менялось в зависимости от настроения или каких-то случайных внешних обстоятельств, причем, иногда эта перемена происходила столь стремительно, что в течение буквально нескольких минут она несколько раз изменяла свое намерение.

      Наконец до отбытия на отдых ее стал отделять совсем тонкий слой времени, состоящий всего из одного дня. Петр принес ей билеты на поезд: туда и обратно, и она с волнением взяла в руки тоненькие голубенькие листочки. Она хотела ему объявить, что решила не ехать, но, взглянув на мужа, почему-то эти слова так и не вылетели из ее рта. Что заставило ее промолчать, она понять не могла, ведь всего минуту назад она приняла твердое решение остаться дома.

      – Ты уже собрала чемоданы? – спросил он ее.

      – Еще нет.

      – Да ты что,