Лихое время. «Жизнь за Царя». Евгений Шалашов

прибыл – плохие, стало быть, вести!» – решил отец Антоний.

      – Отец настоятель, старец Авраамий, – сунулся в келию Яшка.

      – А без тебя бы он дорогу не нашел? – хмыкнул игумен. – Пусть заходит, не к царю, чай…

      – А я… – хотел что-то сказать послушник, но решил не искушать судьбу, исчез.

      – Благослови, отче, – попросил Авраамий Палицын, входя в келию.

      – Во имя Отца и Сына и Святого Духа… – осенил игумен склоненный клобук. Не удержавшись, провел пальцем по седой пряди, что выбивалась из дыры – будто саблей чиркнуло: – Голова-то цела?

      – Цела, – отозвался Авраамий. – Дурной голове, что ей сделается?

      – Шутник ты, – хмыкнул отец Антоний. Не то порадовался, не то укорил. – Садись в креслица.

      Келия отца Антония почти не отличалась от братских. В углу – образ Пресвятой Богородицы, по стенам – лики преподобных основателей обители Савватия, Зосимы и Германа, лампадки, подставка для книг, узкий топчан. Разве что просторнее – надобно отцу игумену где-то людей принимать и грамотки важные хранить. Потому был еще и сундук, обитый медью, тяжелый стол, заваленный пергаментами и бумагами, креслица, вырубленные из цельного капа. Была еще и особливая лежанка для мальчонки-келейника, что дрых без задних ног.

      Старец Авраамий, садясь в креслица, поправил рясу, с заплатами, а кое-где зашитую грубо, через край.

      – Это ты скромность свою кажешь? – кивнул игумен на дыры и заплаты. – Или переодеться не во что? Ладно, ужотка скажу, чтобы рясу тебе новую принесли. А не то ходишь, как расстрига какой.

      – Благодарствую, отче, – равнодушно отозвался Авраамий.

      – Побелел ты брат, побелел. Зато волосы на месте, – качнул головой игумен и, улыбнувшись, провел ладонью под клобуком: – А я свою гриву растерял.

      Авраамий, устало улыбнувшись, сквозь силу попытался пошутить:

      – Ничего, отче, новая нарастет.

      – А коли нарастет, так на что она мне? – хмыкнул настоятель. – И раньше-то ни к чему была – не видно под клобуком, а теперь-то и подавно. Думаю, скоро помирать придется. А как теперь и помирать, не знаю? Преемника-то кто утверждать будет? Владыка в Новгороде, а там свеи. И патриарха на Руси нет. Видно, придется так, без благословления игумена ставить.

      – Говорят, молодостью – не жить, а старостью – не умереть…

      – Говорят, – кивнул игумен. – Вот в следующем годе, как лед сойдет – так и помру.

      Авраамий не стал спорить. Если игумен сказал, что собрался умирать, то знает, о чем говорит…

      – Ну да ладно, на все – воля Божия, – махнул рукой настоятель. – Новости-то сильно плохие? Было бы что хорошее, не приехал бы. Или опять в опалу угодил?

      – Да уж лучше бы в опалу – не привыкать… – сказал Авраамий, облокотившись о стол. – Новости, отче – хуже некуда. Войско Земское рассеяно, князь Пожарский убит. Ну а где Трубецкой и Минин Кузьма – не ведаю. Может, убиты. Может, в плен попали – так это еще хуже. Трубецкого-то, как князя, легкой смертью казнят, а что с Кузьмой сделают – подумать страшно…

      Отец