Теза с нашего двора. Александр Каневский

его изделий в сеть во всем квартале немедленно гас свет, сгорали не только провода, но и столбы.

      Приходили электрики, приезжали аварийные машины. Ванечка неделями не выходил из своего подвала, спасаясь от возмездия. Он с детства избегал драк и скандалов – рос хилым и тщедушным ребёнком. У него были такие тонкие ноги, что их можно было пинцетом переставлять. Ноги-спички часто ломались, и половину жизни Ванечка проводил в гипсе.

      Жора, Тэза и баба Маня стали думать, как лучше свести Марину с женихом номер два. Помог случай: Ванечка сам «вышел» на неё. Обожая электричество, он не мог себе представить, что кого-то оно может не интересовать. Сконструировав очередной агрегат, он хотел поделиться своей радостью с человечеством и приставал ко всем соседям, приглашая их прийти к нему и вместе полюбоваться.

      Однажды Ванечка бросился к Марине:

      – Хочешь посмотреть мой новый трансформатор? Красавец… Пойдём покажу.

      Марина отказалась, не ведая, что Ванечка ей уже запланирован.

      Баба Маня, подслушав этот разговор, побежала к Тэзе:

      – Ванечка пригласил ее к себе, хочет показать трансформатор! Как ты думаешь, это что-то приличное?

      Тэза выскочила во двор и, перехватив Марину, громко, чтобы слышал Ванечка, удивилась:

      – Ты не хочешь посмотреть трансформатор?.. Это же интересно! – и сделала дочери незаметный знак, что идти надо.

      Счастливый Ванечка увлек Марину в подвал. Тэза и баба Маня напряжённо ожидали ее возвращения. Через пять минут Марина выскочила оттуда, плача и дергаясь.

      – Что он с тобой сделал? – с надеждой спросила Тэза.

      – Он удагил бедя током.

      Вечером женщины советовались с Жорой: что бы это значило?

      – Это намёк на любовь, – авторитетно заявила баба Маня, – он не смог удержаться.

      – Отступать нельзя! – решил Жора. – Она должна прийти к нему ещё раз при свидетелях.

      Но Ванечка уже заподозрил неладное. Когда, подталкиваемая Тэзой и бабой Маней, Марина спускалась к нему в подвал, он стремглав выскочил оттуда, споткнулся на лестнице, упал, сломал обе ноги и на полгода попал в больницу. Есть подозрение, что он это сделал специально.

      Третьим в Жорином списке стоял Моряк. Он был единственным, кого в нашем дворе величали не по имени, не по прозвищу, а по отчеству: Степаныч. Кряжистый, раскаченный, в тельняшке, натянутой на мускулы, Моряк являлся неформальным старостой двора. К нему шли и за советом, и за помощью – он утешал, мирил, помогал добиваться справедливости. Когда надо было с кем-нибудь идти в исполком, в райсобес или еще в какую-нибудь «инстанцию», он надевал свой иконостас из орденов и медалей и шёл «пугать чиновников». Был фанатичным болельщиком футбола, заразил этой страстью всех пацанов нашего квартала, водил нас на стадион, не пропуская ни одной игры одесских команд. Когда кому-нибудь из одесситов удавалось затолкнуть гол в ворота противника, моряк поднимался в рост и гремел на весь стадион:

      – Проверьте у них паспорта!..