Тёмная ночь. Валерий Шубинский

и милость, но не власть».

      Уже в «Рыбах и реках», промежуточной книге, усиливается процесс расширения, распахивания пространства. Интересно, что в этот период почти уходит фантастика, зато появляется ещё больше воздуха, Луны, деревьев, оттенков цветов, природы, истории и, конечно, пения. Пение, певчий воздух – и есть то, что приходит на смену магическому шару.

      В самой поздней книге, «Тёмная ночь», очень много пения – приснившегося, детского, шаманского. Пение противостоит власти, потому что в нём исчезает контроль; пение – самозабвение. Маг властвует над языком, а птица самозабвенно поёт. А вот фантастика, что интересно, возвращается, теперь – вплавленная не в быт, а в широкий мировой горизонт, в некое всеобщее, всеохватное, раскрывающееся в стихах через масштабные культурно-исторические аллюзии.

      Иногда в стихах Валерия возникают удивительные и какие-то мудро-печальные озарения. Например, в последнем стихотворении:

      Змею из яйца вынимает Натура,

      ворчливый коала докушал свой лист

      и дремлет. Все прочее – литература:

      исписанный буквами лист.

      А вот в самом первом:

      Роланд кричит на смерть но ей не страшно – гурии

      ждут мавров там но больше никого

      а страшно знать что вещи – аллегории

      не означающие ничего

      И это действительно страшное знание и видение. Гораздо страшнее призраков и химер в тёмной ночи.

Алла Горбунова

      ТЁМНАЯ НОЧЬ

      2015–2019

      Четыре стихотворения

      2015

      «Роланд кричит на смерть из рогового рупора…»

      Роланд кричит на смерть из рогового рупора

      ему несет на блюдечке заря

      кишки предателя как розовая руккола

      и голубое сердце упыря

      над пу́стынями черными, над белыми пусты́нями

      тогда светало а теперь закат

      и под гору идет с худыми свиньями

      и холстяною наволочкой кат

      труби дурак – что дальше? – рай: свечение

      над тундрами лучистых батарей

      труби труби – а дальше ад: лечение

      в огне развоплотившихся царей

      Роланд кричит на смерть но ей не страшно – гурии

      ждут мавров там но больше никого

      а страшно знать что вещи – аллегории

      не означающие ничего

      и страшно слушать как навроде кенара

      кричит солдат сжимая кость слона

      и фыркает на недотепу кесаря

      напрасно победившая луна

      и к ней идет палач с ненужною секиркою

      за ним лиценциат с восьмеркою в уме

      а следом наш начальник с новой дыркою

      куда упасть тебе и мне и тьме

      Памяти Дунаевского

      кто прыгает к огню

      кто