Айза. Альберто Васкес-Фигероа

[5], мимоз и королевских пальм, каоб[6] и фламбоянов[7] в начале бурных пятидесятых безуспешно пытался сопротивляться безудержному натиску Каракаса цемента, железа и асфальта, хотя все уже знали, что битва проиграна и спекуляция и алчность вот-вот уничтожат последние редуты романтически-прекрасного колониального прошлого.

      Каракас на самом деле просыпался рано, однако в это утро еще до того, как самый деятельный из его жителей приготовился начать новый день, полный забот и хлопот, в мрачной и унылой каморке Пердомо Вглубь моря уже никто не спал: все четверо лежали, не сводя взгляда с едва различимого светлеющего прямоугольника оконца.

      Аурелия, которая всегда знала, спят дети или нет, в конце концов шепотом спросила:

      – В чем дело? Почему вы не спите?

      Впрочем, она сознавала, что спрашивать об этом не было смысла, поскольку дети маялись от бессонницы по той же причине, что и она сама: их пугало будущее, которое представлялось им таким неопределенным, а окружающая обстановка – чужой и непонятной.

      В этот час они обычно вставали, пили кофе и помогали отцу спустить лодку на воду, чтобы выйти в море на поиски пропитания. Изучали направление и силу ветра, высоту волн, напор течения и форму облаков, бегущих по небу. Радовались обещанию скорого сияющего рассвета там, за мысом Папагайо; надеялись, что красавцы меро и вкусные кабрильи с готовностью заглотят крючки и позволят втащить себя в лодку после короткой борьбы. Этот час был, вспоминалось им, самым любимым их часом.

      Но теперь… Что это за час такой, вдали от Лансароте и от их мира?

      В утреннем свете Каракас выглядел по-другому. Гора Авила, которая возвышалась над городом, замкнув долину с севера, стала ярко-изумрудной, как только вода, оросившая накануне вечером листья миллионов деревьев, отразила первые лучи солнца, проникшие откуда-то из-за Петаре. Воздух был чистым, словно его тщательно промыли, перед тем как вывесить просушиться на утреннем солнце, и глухой шум уличного движения, мало-помалу нараставший, громыхал не так оглушительно и назойливо, как накануне вечером. Пахло сосисками и свежеиспеченными арепами[8], и, прежде чем окончательно нырнуть в поток людей, направлявшихся вниз по улице, Асдрубаль с Себастьяном потратили половину денег, выданных им матерью, чтобы наполнить желудки, пустовавшие почти сутки, хот-догами и огромными стаканами дымящегося кофе.

      – Где бы мы могли найти работу? – спросили они продавца, темно-коричневого негра, лицо которого вдоль и поперек было изборождено морщинами. – Какую угодно…

      Изможденный старик, у которого почти не осталось зубов, внимательно оглядел обоих братьев, обратил внимание на широкую грудь и мощные бицепсы Асдрубаля и прошепелявил:

      – Тебе нравится грузить кирпичи?

      – Не нравится, но это не важно…

      Негр наполнил еще один стакан кофе, отдал

6

Каоба, или красное дерево махагони, – вечнозеленое дерево высотой до 15 м с ценной древесиной.

7

Фламбоян, или огненное дерево, – дерево с раскидистой кроной, в период цветения покрывается крупными ярко-красными цветами, собранными в большие кисти.

8

Арепа – кукурузная лепешка.