Карьеристка. Елена Глушенко

на нее глаза и жить дальше.

      – А ты что будешь делать? Поедешь к маме, как всегда?

      – Поеду к маме. Как всегда.

      Суббота

      Дуся выпрашивала очередной блин.

      Нет, она не скулила, не гавкала, не трогала лапой за коленку. Она вообще никак не привлекала к себе внимание. Она просто сидела и смотрела в рот. Так смотрела, что рано или поздно любой начинал чувствовать себя настоящим извергом, мучителем животных.

      – Дуся, отстань от нее, – сказала мама. – Иначе я тебя за дверь выставлю.

      Дуся даже не моргнула и продолжала гипнотизировать Татьяну.

      – Доча, не давай ей ничего со стола. Я ее уже покормила.

      – Твои блины гораздо вкуснее, чем сухой корм.

      – Ну и что. Ты погляди, какая она толстая. Как колобок.

      – Тогда скажи ей, чтобы она на меня не смотрела. Я не могу есть, когда на меня так смотрят.

      Мама встала из-за стола и открыла дверь в коридор.

      – Иди на место.

      Дуся шевельнула ухом, но сделала вид, что обращаются не к ней.

      – Дуся, я кому сказала? Иди на место!

      Собака медленно поднялась, понуро пошла к своему коврику и улеглась на него, поблескивая глазами из коридора.

      – Все, не могу больше.

      Татьяна откинулась на спинку стула и сложила руки на животе.

      – Может, еще один? Последний?

      – Не, мамуль, я и так сейчас лопну.

      – А чаю еще налить?

      – Нет, спасибо. Я этот допью и пойду лягу на коврик рядом с Дусей. Мы будем лежать и переваривать свои завтраки. Как питоны. И скоро я буду такая же круглая, как она.

      – Не будешь, успокойся. Ты уж сколько лет каждую субботу ешь блины, а все такая же худющая.

      – Мама, я не худющая. Я нормальная.

      – Конечно, ты нормальная. Но все равно худая.

      Все было как всегда. Обычная суббота, каких множество.

      Весенний ветер гнал по небу рваные облака и пытался сбросить с брусьев ковер, вывешенный кем-то во дворе для просушки. У соседа за стеной шумел кран. Соседи сверху лениво переругивались. Все как обычно. Красота.

      Дуся неслышно материализовалась из коридора и уселась рядом. Часы в большой комнате пробили десять.

      Татьяна с хрустом потянулась.

      – Может, мне еще пойти поспать?

      – А ночью что будешь делать?

      – Да то же самое.

      – Да-а, девочка моя, – протянула мама. – Похоже, ты и впрямь утомилась. Может, тебе не недельку побыть в санатории, а хотя бы дней десять?

      – Не, мам, я столько не выдержу. Аня говорит, там шахтеры отдыхают.

      – Ну и что? Это ж не медведи. Шахтеры тоже люди. И среди них могут оказаться очень приличные.

      Началось.

      – Мамуль, а зачем ты меня Татьяной назвала?

      Мама запнулась на полуслове.

      – Доченька, ты меня уже сто раз об этом спрашивала, а я тебе сто раз отвечала.

      – Ну, ответь в сто первый раз. Пожалуйста.

      Мама вздохнула и села рядом.

      – Ты же знаешь, я всегда очень любила Пушкина. И раз уж я стала