Месть древнего бога. Дмитрий Федотов

– Ивана да Григория. Телеутов определили проводниками. Саламат-Иван отправился с отрядом господина Миллера, а Торбок-Григорий остался с нами. Оба сносно говорили по-русски, но предпочитали помалкивать, пока их не спрашивали.

      Наше водное путешествие поначалу развлекало всех. Струги быстро вышли на середину реки, Кузнецк скрылся из виду за поворотом русла, и по обоим берегам подступила первородная вековая тайга. Правда, низкий левый берег до самого окоема покрывал смешанный лес, похожий на обычный среднерусский, где-нибудь под Воронежем или Тулой. Зато правый, крутой и гористый, сплошь зарос огромными елями, пихтами и кедровой сосной, держа в подлеске ильмы, рябину и раскидистые талины по-над самой водой. Красота стояла неописуемая! Бабье лето – в разгаре! Буйство красок – от багряного до бледно-зеленого, от ультрамарина до червонного золота. Немного портили вид изредка попадавшиеся гари. Торбок как-то нехотя подтвердил слова брата Федора, что нынешнее лето было очень жарким, дождей выпало мало и тайга загорелась.

      – Она и сейчас горит, – хмуро добавил он.

      – Где же? – уточнил я. – Не помешает ли огонь нашему походу?

      – Не помешает. Наши камы отогнали айнов и принесли щедрый ясак[15] Тенгри.

      – Но лес все равно горит?

      – Да… Потому что Тенгри еще спит.

      – А что будет, если он проснется?

      – Тенгри увидит, что огонь не слушается камов, и сам остановит его.

      – Каким же образом? – Я решил не отставать от телеута: уж больно интересная картина мироустройства у этих аборигенов.

      – Тенгри управляет и ветром, и дождем, и огнем… – Торбок говорил все более неохотно.

      – А что же нужно сделать, чтобы… разбудить Тенгри?

      Торбок совсем насупился, потом хмуро бросил:

      – Нужно камлание Белого шамана – Ак-куша. И жертва… у священного кедра.

      Видя его состояние, я пощадил его чувства и не стал больше расспрашивать, полагая вернуться к разговору позже…

      А сегодня, после завтрака на прекрасном песчаном плесе, меня подозвал к себе Иван Георгиевич и благодушно спросил:

      – Хотел бы ты, Степан, провести собственные изыскания местной флоры? Я давно за тобой наблюдаю, мне нравится, как ты работаешь с гербарием. Думаю, сейчас самое время попробовать собственные силы. А?

      Я, признаться, слегка опешил от такого доверия со стороны уважаемого мною ученого, потому не ответил сразу. Но господин Гмелин счел мое молчание за согласие своим словам и продолжил:

      – Послезавтра, как только отец Евстафий отслужит заутреню на Воздвижение Креста Господня, вы с Семеном Торопчиным и нашим следопытом… как его… Торбоком?.. Да. Втроем высадитесь… – он извлек из обшлага своего кафтана сложенный втрое лист бумаги и развернул прямо на колене. Это оказался вполне сносный крок[16] окрестностей Кузнецка. Господин Гмелин разгладил его и повел вдоль русла Томы холеным толстым пальцем с отполированным ногтем.

      – Вот здесь! – Иван Георгиевич пристукнул пальцем по бумаге. – В устье реки

15

Ясак – дань, обязательный налог. Здесь: дар, умиротворяющий духов (тюрк.).

16

Крок – схематическое, часто выполненное «от руки» изображение местности без учета масштаба.