Причуды богов. Елена Арсеньева

не вмешался случайно проходивший мимо француз (!) и не спас несчастную. Ну а в праве русских бить ляхов Никита Ильич не сомневался с тех пор, как отец его прошел по Польше вместе с Суворовым в 1771 году, побивая барских конфедератов так, что от польского гонору одни клочья летели, и целые армии панов панически бежали, преследуемые каким-нибудь десятком русских кавалеристов!

      Конечно, времена поменялись, сабли были убраны в ножны. Повинуясь мирным законам, в Варшаве князь Никита все же старался держаться подальше от поляков, на службе окружая себя русскими офицерами, а дома – русской прислугой, и только от няньки Богуславы избавиться не смог, потому что Ангелина с Юленькой полюбили эту мягкосердечную, милую польку с одного взгляда и нипочем не желали с нею расставаться.

      Однако Никита стойко держался в своей неприязни, несмотря на то, что преданность, которую нянька Богуслава выказывала своей подопечной, была удивительная, и это при том, что Юленька – вернее, Юлька! – уродилась на диво озорным и своевольным созданием, с первых же лет своей жизни бывшим во власти неодолимой страсти к смелым похождениям. Более всего, конечно, происходило это не от врожденной храбрости, а от непонимания опасности.

      Однажды, позавидовав роскошным усам отца и услышав от него легкомысленное: надо, мол, каждый день бриться, чтоб выросли такие! – Юлька стащила у отцова денщика опасную бритву, затеяла было бриться и не отхватила край губы, не перерезала горло только потому, что нянька Богуслава вовремя оказалась рядом и отняла у девчонки бритву, так изрезав себе при этом руки, что шрамы не исчезли и спустя несколько лет. Однако за это она не дождалась благодарности от князя, а лишь попрек: мол, за дитятею пригляд нужен, тогда и без крови обойдется. Спасибо, хоть зуботычину не схлопотала, подобно раззяве-денщику!

      Одними руганиями кончилось для Богуславы и спасение Юльки, вздумавшей в одиночку покататься на лодке. Дело было летом, в дачном имении. Богуслава, занятая каким-то поручением, спохватилась, когда лодка уже отчалила от берега. Кинулась в воду, едва ко дну не ушла, когда пышные, накрахмаленные нижние юбки, намокнув, стали липнуть к ногам, однако достигла лодки и притащила ее к берегу, клянясь Ченстоховской Божьей Матери-чудотворнице, что отныне глаз с деточки не спустит.

      Однако уследить за этим «ветром» было невозможно, и вскоре Юлька совершила самый блестящий свой подвиг. Состоял он в том, что там же, в имении, аргамаковская дочка сожгла хату одного из крестьян, а с нею едва не загубила и всей деревни. Сей добрый человек был братом Богуславы, коего она, с разрешения милостивой пани княгини, частенько наведывала, беря с собою княжну, которая пуще пряников и пирожных любила простое гостеприимство в сем доме. Брат Богуславы был страстный охотник. Глядя на него, и Юльку разобрало желание пострелять птиц. К несчастью, она всегда была востра не по годам! Улучив миг, когда хозяин с сестрою отвернулись, Юлька стащила со стола ружье, зарядила дробью (она отменно знала всякую воинскую науку, ведь выросла