Сколько стоит любовь?. Стефани Лоуренс

которому требуется получить доступ к Реестру пород, чтобы облегчить дальнейшие подмены.

      Диллон кивнул:

      – Конечно, предыдущие события не обязательно связаны с настоящими. Но я позволю себе предположить, что это так и есть.

      – У меня тоже такое чувство, – тихо фыркнул Барнаби.

      Друзья остановились у двери. Сквозь стеклянную панель виднелась фигура швейцара. Широко распахнув дверь, он почтительно поклонился, поспешно отступил, споткнулся, едва не упал в своих стараниях поскорее позволить какой-то леди пройти в клуб.

      И не просто леди. Ослепительному видению в изумрудно-зеленом.

      Видение остановилось на верхней ступеньке, обнаружив, что дорогу загораживают двое хмурых мужчин.

      Голова, увенчанная короной шелковистых иссиня-черных локонов, инстинктивно вскинулась. Глаза, еще более глубокого изумрудного оттенка, чем платье, растерянно глянули на Диллона.

      Их взгляды встретились и застыли.

      Барнаби пробормотал извинение и отодвинулся.

      Диллон не шевельнулся.

      На какое-то бесконечное мгновение окружающий мир сузился до этого лица.

      До этих сверкающих зеленых глаз.

      Они манили.

      Обещали.

      Очевидно, она была среднего роста, и, когда стояла на две ступеньки выше, ее глаза оказались на одном уровне с его собственными.

      Он отстраненно отметил классическую симметрию ее личика сердечком, очень белую, почти прозрачную кожу, изящно изогнутые брови, густые черные ресницы, прямой маленький нос, чуть широковатый рот, полные и откровенно чувственные губы.

      Он стоял и глазел, как зеленый юнец.

      Прис, широко раскрыв глаза, не в силах отвести от него взгляда, пыталась отдышаться: каждая мышца сжалась и застыла, она не могла заставить себя расслабиться.

      Стоявший рядом услужливый швейцар расплылся в улыбке.

      – Это, мисс, и есть мистер Кэкстон.

      У Прис кружилась голова, мысли расплывались.

      – Эта леди спрашивала о реестре, сэр, – пояснил швейцар. – Мы сказали, что она должна поговорить с вами.

      Кто из них Кэкстон? Не дай Бог он!

      Оторвав взор от темных омутов, в которых она ухитрилась утонуть, Прис с надеждой глянула в сторону греческого бога. Греческий бог смотрел на темного, как сам сатана, спутника. Прис нерешительно перевела взгляд.

      Его темно-карие глаза неожиданно посуровели, он угрожающе сощурился.

      – Итак?

      Прекрасный выговор и надменно-спесивый тон сказали все, что ей было необходимо знать о его происхождении и положении в обществе. Прис с бессознательной гордостью вскинула голову, вспомнив о том, что и она дочь графа!

      – Я надеялась увидеть реестр, – улыбнулась она, уверенная, что ей не откажут. – Надеюсь, это возможно?

      Прис немедленно ощутила неподдельный интерес к себе, интерес, не имеющий никакого отношения к ее ослепительной улыбке. В его глазах светилось явное подозрение.

      Она решила,