Центурион. Юрий Корчевский

если вы профессор, то к вам.

      – Не похож? – засмеялся профессор. – Но именно я и есть профессор. Вы из полиции?

      Алексей не стал отвечать – пусть думает так. Он достал из кармана узелок с камнями, развернул и положил на стол.

      – Мне бы хотелось знать, что это за камни. Ну хотя бы ориентировочно.

      – Геммологическая экспертиза – это долго. У вас с собой официальный запрос?

      – Мне бы предварительно, без запроса – для определения дальнейших действий. У преступника в кармане нашли.

      Мужчина подтянул к себе носовой платок с камнями, взял в руки лупу. Осмотрев камни, зачем-то потрогал каждый.

      – Вы хоть имеете представление, что это такое?

      – Никакого.

      – Алмазы, якутские алмазы. Если их огранить, то будут бриллианты.

      У Алексея глаза на лоб полезли. Вот эти невзрачные камешки – алмазы?

      – Все за исключением одного, вот этого.

      – Они похожи.

      – Сами подержите в руках. Алмазы имеют низкую теплопроводность и холодные на ощупь, а вот этот – тёплый. С какой Голконды вы их привезли? Ах да, у преступника изъяли.

      – И сколько они могут стоить?

      – Видите ли, товарищ… – профессор посмотрел на погоны Алексея.

      – …старший лейтенант.

      – Да, именно. Стоимость обработанного алмаза возрастает в разы – это зависит от веса, цвета, чистоты. Сейчас сказать этого нельзя, но самый лучший – «бриллиант чистой воды».

      – Это как? Я не специалист.

      – Разумеется. Если такой бриллиант опустить в чистую воду, его не будет видно, потому и «чистой воды». De Beers продаёт их по пятьдесят восемь долларов за карат, наши же чиновники ухитряются продавать по двадцать два доллара.

      – Наши хуже? – удивился Алексей.

      – Кто вам сказал такую чушь? – возмутился профессор. – Тот же De Beers покупает у нас алмазы по двадцать два доллара, а продаёт в Антверпен по пятьдесят восемь.

      – Почему в Антверпен?

      – Там мировая столица по обработке, огранке алмазов. Хотя в последнее время их всё чаще обрабатывают в Индии, дешевле выходит. Да и у нас в России тоже. Вы в курсе, что почти все собственники гранильных предприятий в России – граждане Израиля и Бельгии?

      – Нет, – растерялся Алексей. – А всё-таки, сколько это может стоить?

      – Один карат – пятьсот-шестьсот тысяч рублей. Вот этот камень приблизительно один карат и есть. Вот этот – два, может быть, чуть больше. Карат – это всего ноль целых два десятых грамма. Так что в носовом платочке, в котором вы камни так небрежно принесли, миллионов пятнадцать-двадцать. Такие ценности в броневике и с охраной перевозить надо.

      Алексей не мог поверить своим ушам. Он в тайге их выкинуть хотел, а оказывается это – целое состояние.

      Он собрал камни в носовой платок и сунул их в карман.

      – Спасибо, профессор, за консультацию. Думаю, вы понимаете, что о нашем разговоре…

      – Да-да, конечно! Молчок!

      – До свиданья, вы очень нам помогли.

      Алексей вышел из Горного института в абсолютной прострации.