Неполная дура. Дарья Калинина

Иду! – простонала Мариша, словно человек на другом конце провода мог ее услышать. – Да! Алло!

      – Где вы все пропадаете? – раздался в трубке возмущенный Анькин голос. – Звоню вам, ни ты, ни Инна трубки не берете!

      – Мы их отключили, – призналась Мариша и вдруг сообразила: – Анька, ты откуда звонишь? Из тюрьмы?

      – Из какой тюрьмы? Никуда меня не сажали. Этот адвокат, которого ты прислала, просто волшебник. Меня отпустили по подписке о невыезде, хотя до того как он появился, я была уверена, что маме пора сушить для меня сухари.

      – Значит, Надир тебя спас?

      Мариша была удовлетворена. Она любила, когда поклонники увивались возле нее не просто, а, так сказать, с пользой. От Надира польза была весьма ощутимая. И Мариша мысленно прибавила ему сразу пять баллов. После десяти можно было отправляться с мужчиной в постель. Букет и ухаживания в ресторане тянули на пару баллов, так что Надир был всего в трех шагах от награды. Жаль, что сам он об этом не знал. Глядишь, начал бы действовать активней.

      – И что теперь? – перебил ее мысли голос Аньки. – Инна у тебя?

      – Да.

      – Я так и подумала! Звоню ей все утро. И на трубку, и на домашний. Чем заниматься будете?

      Мариша не удержалась и фыркнула.

      – Тебя спасать! Неразумная! А ну-ка, собирайся и приезжай к нам. Будешь отвечать, как докатилась до жизни такой, уголовница.

      Анька примчалась уже через сорок минут. За это время Мариша только и успела, что растолкать Инну, приготовить кофе и положить себе на лицо смоченную в горячей воде салфетку. После этого на лицо следовало намазать еще несколько видов кремов. Один на веки, второй на лоб, нос и подбородок, третий на шею и область декольте и последний на все сразу, заполировав первые два и не забыв умягчить щеки.

      Когда Марише было лень, она просто смешивала все три крема на ладони и втирала в кожу. И представьте, действовало отлично. Во всяком случае никакой ощутимой разницы между этими двумя способами заметно не было. Всем этим Мариша как раз и занималась, пока Анька вываливала на них все то, что ей было известно о Герасиме. Сама Анька выглядела на удивление неплохо. Глаза у нее ярко блестели, на щеках играл румянец, и особого уныния на ее лице не читалось.

      – А следователь мне попался такой душка, такой душка, просто прелесть!

      Такими восклицаниями Анька то и дело перемежала свой рассказ. Под конец Инна с Маришей обменялись понимающими взглядами. Похоже, именно в этом симпатяге следователе и нужно было искать причину приподнятого Анькиного настроения.

      – И что этот душка тебе рассказал?

      – Да практически все! И очень жалел, когда пришлось отдать меня Надиру.

      – Он женат? – спросила практичная Инна. – Твой следователь?

      – Женат? Нет! Думаю, что нет. Но он прелесть! Волосики у него светлые, глаза тоже, и сам из себя этакий ангелочек. А как он на меня смотрел! Мы проговорили с ним всю ночь!

      – И как зовут это чудо?

      – Ратушев! Петечка Ратушев! У него предки поляки. Волосики, глазки, и