Обратная случайность. Хроники обывателя с примесью чертовщины. Книга вторая. Новеллы. Александр Бедрянец

Народ в своих суждениях далеко не всегда попадает в «яблочко». Бывает, что ярлык навешивается по яркой, но второстепенной черте характера или манере, и тогда он затмевает более достойные качества личности. Когда люди меняют окружение – армия, переезд, или даже тюрьма, то в новой среде они получают новый ярлык, но в памяти земляков он остаётся прежним. Видно это одна из причин того, что «Нет пророка в своём отечестве». Человек может стать космонавтом или министром, но всегда найдётся бывший сосед или одноклассник, который скажет,

      – Высоко взлетел, а ведь форменный мошенник. Всех бывало, в карты обыгрывал.

      Поскольку ярлык имеет собирательное значение, его нельзя использовать в качестве имени, а только как характеристику. Известные по фильмам Трус, Балбес и Бывалый, не клички, а именно ярлыки. Не случайно во всех сценах они не называют друг друга по именам. Ярлыки есть у всех людей, и в этом отношении Коновалов оказался своего рода аномалией. В реальности ярлыков у Родиона хватало, и даже с избытком. Что ни человек, то и мнение, но все мнения были разными и противоречивыми. Если бывшая жена и дочь считали Родиона бабником, то сестра Нина держала его за бесхребетного добряка, объект манипуляций интриганок. Для одних он был орудием нечистой силы, для других добрым волшебником. Кто-то считал его простаком, а кто-то редкостным мошенником. Артист, краснобай, невозможный педант, зануда без чувства юмора, и бог знает кто ещё. Само количество этих частных мнений говорило о том, что общего ярлыка у Коновалова не было. А потому среди окружения он был в какой-то мере непонятным до конца объектом, чужеродным элементом. И в самом деле, знакомых и приятелей у него полно, а по-настоящему близких людей почти нет, и живёт он довольно одиноко. Он признался, что мы с Дашей стали для него отдушиной.

      По этому поводу он высказался так,

      – Это правда. Люди всегда относились ко мне очень по-разному. Возможно потому, что я и сам долго не мог понять себя, и как-то выразить своё социальное кредо.

      – А сейчас?

      – Сейчас я себя могу обозначить словом «философ». Это не профессия, а такое состояние души. У меня существует своя выработанная система мировоззрения, довольно нестандартная и непривычная, но я на неё опираюсь, и никому её не навязываю. Наверное, так и должно быть. Доказывать людям кто я есть уже бессмысленно. Репутации мудреца мне это не создаст, а малохольным начнут считать наверняка, поэтому самое разумное – не рыпаться, и не корчить из себя пророка. Ярлык блаженного меня не прельщает. А в действительности я, наверное, порядочный эгоист.

      С того памятного дня прошло полтора месяца. Остались позади знакомства с обретёнными родственниками и торжественная часть. Волнения улеглись, и я вновь ощутила интерес к своим записям. Это были литературные записи. От психологических исследований я отказалась, стало ясно, что с явлениями обратной случайности они не связаны. Да и уровень моей подготовки в данном вопросе оставлял желать лучшего.

      Я записывала рассказы