Котенок Господа Бога. Рождественские истории. Людмила Петрушевская

королевского шпица, который тоже уже не являлся ее собственностью.

      В частном сквере Лялю приветствовал сын гривенного мультимиллиардера, который сказал по-доброму:

      – А хошь, принцесса, переезжай до нас, до хаты? У мени у Оксанки та Одарки кончилыся визы, воны уйихалы взад у Полтаву, так шо внизу е комната с душем. С дивчинами з усими моими будешь тамо. Олл инклюд, питание включено. Телевизор. Ххорилка нон стоп. Ну шо?

      – Ну ты, отстой, блин, – ответила Ляля ему впервые. – Иди на хутор лесом да покосом, врубаешься? Уррод.

      Ошарашенный Грицько остался стоять с открытым ртом.

      И прогуливающийся неподалеку посторонний гарем, высокорослая толпа одетых в черное моделей, заржал.

      Откуда-то они знали русский!

      Из прорезей их паранджей (или чадр) вылезали, как иголки из упакованных елок, ядовито прищуренные накладные ресницы.

      Бедная Ляля вернулась к себе и увидела, что подъезжает кабриолет мамы.

      Папарацци, жуя, выскакивали из машин.

      Девушка сразу вспомнила, что мама недавно предлагала ей тоже наклеить ресницы у своего визажиста, который насобачивает их сразу на три месяца! И в доказательство мама похлопала своей черной бахромой.

      Но Ляля тогда только вежливо улыбнулась.

      Во-первых, ни одна девушка не хочет быть похожей на свою мамашу, это может привидеться ей только в страшном сне!

      Во-вторых, хороша бы она была сейчас, бомж в макияже.

      Мама Ляли приехала озабоченная и сразу пошла в атаку – как всегда, когда чувствовала себя виноватой:

      – Ну ты че? Вообще не звонишь, блин. Я тут болела, лежала, хоть бы дочечка родная поинтересовалась, где там мама подыхает. Ты прям как эта… Ну ладно, привет, чмоки-чмоки.

      И они прикоснулись щеками друг к дружке.

      – Кстати, мама, а кто мой отец? Ну, я имею в виду, мой настоящий отец?

      – А, ты об этом, – рассеянно отвечала ей мама. – Да не бери в голову. Липа это у них, какая-то бумажка. Дали уборщице лизнуть. Ни один суд это не примет. Я приехала тебе сказать, чтобы ты не волновалась и жила бы тут спокойно. Мои адвокаты уже отправили новый твой мазок на анализ.

      – Че-го? – изумилась принцесса.

      – Да я взяла у Давки, когда он пьяный валялся в Сольманоре. У Давида. Удался весь в дедушку Вову-алкаша. Живи здесь. Никто тебя не гонит. Еще чего! Муж на развод подает!

      Тут надо пояснить, что Давид Луи-Филипп Третий был младшим братом принцессы Ляли и обладателем всего что полагается, носа, подбородка и габсбургских глаз. И наследственности со всех сторон.

      – Луи мне теперь хорошенечко заплатит за этот развод, – провозгласила мама с порога. – Давид-то его сын! Только посмотреть на этого папаню! Уму непостижимо! У нас под Барнаулом на стенде «Их разыскивает милиция» и то таких нету. Лицо по седьмую пуговицу!

      – А кто мой отец-то? – снова спросила бедная бывшая принцесса.

      Мама ответила загадочно:

      – Не одна я в поле кувыркалася, не одной мне ветер типа в спину дул… Не обращай на них.

      – Но