Ее андалузский друг. Александр Содерберг

я не хотел быть навязчивым.

      – Ты не навязчив.

      – А мне кажется, что я немного…

      – Что?

      Гектор пожал плечами:

      – Иногда я очень тороплюсь, когда мне чего-то хочется. Так что я наверняка бываю навязчив. Но давай не будем об этом. Лучше продолжим с того места, на котором мы остановились.

      София не поняла, к чему он клонит.

      – А на чем мы остановились?

      Им подали еду. Гектор взял омара руками и стал привычными движениями разделывать его.

      – Твой папа умер, несколько лет ты грустила, но потом твоя мама встретила Тома и вы переехали в его дом. Правильно?

      Поначалу она не поняла, но потом вспомнила, что в больнице он расспрашивал ее о детстве и юности. София рассказывала ему все в хронологическом порядке – вернее, он задавал вопросы в хронологическом порядке. Ее поразило, что она даже не придала этому значения.

      Гектор посмотрел ей в глаза, словно призывая продолжать. София задумалась, порылась в памяти и продолжила свое повествование с того места, на котором остановилась. Рассказала о том, как им с сестрой постепенно полегчало, по мере того как проходило время после смерти отца. Как они вместе с матерью переехали в виллу Тома, расположенную всего в нескольких минутах ходьбы от дома, где они выросли. Как в девятом классе она начала курить «Мальборо Лайт», как жизнь стала казаться не такой уж мрачной.

      Они ели устриц, морских раков и омаров. София продолжала говорить. Рассказала о том, как ездила по студенческому обмену в США, о своей первой работе, о путешествии по Азии, о том, как трудно ей далось понимание того, что такое любовь, и как лет до тридцати ее преследовал страх перед взрослой жизнью. Время от времени София клала в рот маленькие кусочки еды, поглощенная своей историей. Минуты шли, и вдруг она осознала, что говорила достаточно долго, не оставляя собеседнику возможности что-либо вставить. Спросила, не слишком ли она его заболтала, не скучно ли ему слушать. Гектор отрицательно покачал головой:

      – Продолжай.

      – Я повстречала Давида. Мы поженились, у нас родился Альберт, и вдруг годы понеслись вскачь. Дальше я ничего особенного не помню.

      Ей не хотелось продолжать.

      – Чего ты не помнишь?

      София положила в рот еще небольшой кусочек.

      – Некоторые периоды жизни просто сливаются, путаются.

      – Что ты имеешь в виду?

      – Не знаю.

      – Но ведь ты знаешь, – улыбнулся он.

      Она поковыряла в тарелке вилкой.

      – Застой.

      Казалось, это слово еще более подогрело его любопытство.

      – В каком смысле?

      София подняла глаза:

      – Что-что?

      – В каком смысле – застой?

      Она отпила глоток воды, обдумывая его вопрос, и пожала плечами:

      – Как у большинства матерей. Дети и одиночество. Давид работал, много ездил по командировкам. Я сидела дома… Ничего не происходило.

      София задумалась, какое у нее в этот момент выражение лица. Почувствовав складку на лбу, усилием воли разгладила ее, пытаясь улыбнуться. Прежде чем Гектор успел задать новый вопрос, она продолжала:

      – Прошли