Серебряные слезы. Татьяна Тронина

задумчиво произнесла Нина Ивановна. – И наверняка затяжной. Как незаметно прошло лето…

      – Да, – растерянно произнесла я. – А я зонтик забыла…

      – Ну, это ерунда, – великодушно сказала моя старушка. – Переждите дождь здесь, я же вас не гоню…

      Нина Ивановна пригласила меня в дом, но я отказалась – было так приятно и грустно смотреть на сад, который поливал августовский дождь. Тогда она зажгла свет на веранде, принесла мне теплую шаль, которая тоже пахла духами времен соцреализма.

      – Хотите наливки? – вдруг предложила хозяйка. – У меня есть рябиновая, прошлого года… Очень хорошо согревает.

      – А давайте! – решила я пуститься во все тяжкие.

      Нина Ивановна принесла бутыль из толстого темного стекла, и мы вместе выпили по рюмочке, глядя на темнеющий сад. Она рассказывала о своих родителях, потом о раннем детстве. Темнело, мошки вились вокруг лампы. Дождь немного стих. Нина Ивановна перешла в своем повествовании к событиям ее молодости, заговорила о первом знакомстве с покойным мужем.

      – Господи, уже поздно! – спохватилась я. – Я, пожалуй, пойду…

      Где-то далеко шумели электрички.

      – Дело ваше, конечно… – заволновалась моя собеседница. – Но, может быть, вы останетесь? Одиннадцатый час… Если честно, мне страшно отпускать вас одну. Я бы вас проводила до электрички, но, боюсь, не дойду…

      – Вот еще, провожать меня!

      И тут, как назло, снова припустил дождь. Сад стоял темный и мокрый, и мне вдруг стало страшно выходить в него.

      – Оставайтесь, – решительно произнесла Нина Ивановна. – Комнат у меня много, переночуете. В прихожей телефон – позвоните, предупредите своих домашних.

      – Мне некого предупреждать, – призналась я. – У меня никого нет.

      Старушка несколько раз моргнула, словно ей было жаль меня, сиротинушку, а потом сказала, как будто оправдываясь:

      – Ну, это ничего… А у меня вот только сын есть.

      – Но живет он не с вами? – спросила я.

      – Снимает квартиру в городе и большую часть времени проводит там. Он поет…

      – Певец? Это здорово…

      Я представила элегантного мужчину, певца, артиста.

      – Да как сказать… Саша поет в ресторане.

      – Ну, неплохая профессия, – великодушно произнесла я. Представительный баритон в моем воображении тотчас же трансформировался в ресторанного Орфея, ведущего довольно сомнительный образ жизни. Если бы этот Саша был здесь, я бы ни за что не осталась ночевать. Мне почему-то ужасно жаль стало Нину Ивановну, хотя ничего плохого про своего Сашу она не сказала.

      Мы посидели еще немного на веранде, а потом дружно решили, что пора спать. И в тот самый момент, когда мы уже поднимались из-за стола, невдалеке раздался шум мотора. Кто-то явно собирался заехать во двор к Нине Ивановне.

      – Надо же, Саша приехал, – удивленно сказала она. – Обычно он только в выходные появляется… Но вы не волнуйтесь. У меня замечательный сын, его присутствие никак не должно вас беспокоить…

      А я вдруг действительно забеспокоилась,