Поцелуй отложенной смерти. Дарья Кожевникова

расследование специалистам, хорошо? Пусть ведут его, как умеют, а ты даже не думай встревать в него, я тебя об этом прошу.

      Лиза и не думала! Она вообще не любила долгих раздумий. Надо делать или не делать. А если начинаешь колебаться и сомневаться, то лучше и вовсе не начинать, потому что все эти колебания только подрывают уверенность. А там, пропорционально этому, и шансы на успех летят вниз. Так что… нет, Лиза не стала настаивать на своем и уговаривать Ярослава. Она просто сфотографировала серьги, определила их для надежности в банк, как ей уже советовали сделать, и выложила фотографии на ювелирных и антикварных сайтах.

      В конце концов, она официально была хозяйкой своим серьгам и могла делать с ними все, что ей вздумается. В том числе и заломить за них такую цену, которая сразу отвадила бы от лота всех случайных охотников. Теперь клюнуть на ее предложение могли только либо истинные ценители, коих должно быть немного, либо преступник, жаждущий завладеть всей коллекцией.

      Этот, к счастью, должен быть и вовсе один… максимум двое, судя по записи с камер у подъезда Устиньи Павловны. Оставалось как-то решиться и сообщить Ярославу о том, что наживка заброшена и следует ждать поклеваки.

      Ярослав, как и ожидалось, оказался от Лизиной самодеятельности не в восторге.

      Услышав ее признание, вначале попытался сдержаться, а потом все-таки психанул, поразив столешницу коротким, но сильным ударом кулака, так что все чашки на ней зазвенели. Потом Лизе пришлось выслушать лекцию про безголовых баб, которые лезут, куда их не просят, и даже ни с кем не советуясь. Звучало все сдержанно, в манере хорошо воспитанного человека, но от этого не менее обидно и зло. Так что Лиза и сама взвилась под конец:

      – Ну и ладно! Если не хочешь мне помогать, без тебя обойдусь! Справлюсь уж как-нибудь, ради Устиньи Павловны! Чтобы восстановить справедливость! А ты можешь до самой пенсии ждать, когда официальное следствие во всем разберется!

      Жаль, что в кухне не было такой двери, которой можно было бы хлопнуть в сердцах, не опасаясь, что с нее все стекла осыпятся. Но Лиза отвела душу на комнатной двери, с силой затворив ее за собой.

      Отдышалась, обеими руками уперевшись в письменный стол с интерактивной фоторамкой, глядя на красивые пейзажи и приходя в себя после бурного всплеска эмоций. И как раз дошла до того этапа, на котором люди обычно начинают раскаиваться, для начала все осознав и устыдившись своей вспышки гнева, как в дверь постучали.

      – Лиза! Можно войти? Прости, я погорячился. – Ярослав, оказывается, тоже успел дойти до этого этапа! – Но с другой стороны, нельзя же так! Ты поступила безрассудно.

      – Лучше уж так, чем вообще никак, – уже более мирно сказала Лиза, развернувшись от стола к нему лицом.

      – Ну все-таки, раз это меня тоже касается не в последнюю очередь, то ведь можно было как-то со мной этот вопрос согласовать?

      – Ты был против. Так что мне оставалось? Встать рядом с тобой и топтаться на месте?

      – Нет. Но хотя бы