Годы риса и соли. Ким Стэнли Робинсон

не важно, халифы вы или рабы. И таковы все правила Корана, касающиеся отношения друг к другу. Умеренность, даже во власти императора над самым низким рабом или врагом, взятым в плен.

      – В священной книге христиан слишком мало правил, – ответила она невпопад, следуя ходу собственных мыслей.

      – Я этого не знал. Вы читали?

      – Власть императора над рабом, как ты и сказал. Даже для этого есть правило. И всё же никто не предпочтёт быть рабом, все хотят быть императором. И улемы переиначивали Коран своими хадисами, постоянно передёргивая его в пользу тех, кто находился у власти, пока послание Мухаммеда, изложенное ясно и просто, полученное напрямую от Бога, не вывернули наизнанку и добрые мусульманские женщины вновь не стали рабынями или того хуже. Чуть больше, чем скот, чуть меньше, чем люди. Жена по отношению к мужу теперь изображалась как раб по отношению к императору, а не как женское начало к мужскому, сила к силе, равная к равному.

      Она раскраснелась лицом, и он видел её алеющие щёки даже в слабом предвечернем свете. Её глаза были такими бледными, что казались маленькими озерцами на фоне сумеречного неба. Когда слуги принесли факелы, её румянец стал ещё ярче, а бледные глаза заблестели, и пламя факелов плясало в этих зеркалах её души. Там плескалось столько гнева, горячего гнева, но Бистами никогда прежде не видал такой красоты. Он залюбовался ею, пытаясь запечатлеть этот момент в памяти: «Ты никогда этого не забудешь, никогда этого не забудешь!»

      После некоторого молчания Бистами сообразил, что, если он ничего сейчас не скажет, разговор может на этом закончиться.

      – Суфии, – начал он, – часто говорят об обращении к Богу напрямую. Это вопрос озарения; у меня был… Я сам испытал подобное, в момент крайнего отчаяния. По ощущению это было подобно тому, будто ты весь наполняешься светом, а душа входит в состояние бараки, божественной благодати. И этого состояния способны достичь все, в равной степени.

      – Но разве суфии имеют в виду женщин, когда говорят «все»?

      Он задумался. Суфии были мужчинами, это так. Они сплачивались в братства, они путешествовали поодиночке и останавливались в рибатах или завиях – жилищах, где не было ни женщин, ни женских покоев; если суфии женились, то они оставались суфиями, а их жёны становились жёнами суфиев.

      – Всё зависит от того, где находиться, – ответил он, выждав паузу, – и какому суфийскому наставнику следовать.

      Она посмотрела на него с полуулыбкой, и он понял, что, сам того не сознавая, сделал ход в этой игре, целью которой было оставаться с ней рядом.

      – Но суфийским наставником не может стать женщина, – сказала она.

      – Нет: иногда они проводят молебны.

      – А женщине нельзя проводить молебны.

      – Никогда не слышал о подобном, – ответил Бистами, не отходя от шока.

      – Так же, как мужчине нельзя родить.

      – Да.

      Накатило облегчение.

      – Но мужчины не способны родить, – заметила она. – В то время как женщины запросто могут провести