«Злой и прелестный чародiй» (Иван Мазепа, Украина). Елена Арсеньева

красотой…

      Итак, красавец прельстил красавицу, а потом с легкостью обольстил. Обычная история! Однако многие уверяли, будто Мазепа знает некое «слово», которое заставляет женщин падать в его объятия, словно переспелые яблоки. Да уж, никогда в жизни он не знал от женщин отказа, и именно это часто служило причиной неприятностей, которые его настигали.

      Таких, как я, любовный пыл

      Не устает всю жизнь терзать,

      Сквозь боль и злобу – любим мы!

      И призрак прошлого из тьмы

      Приходит к нам на склоне лет

      И – за Мазепой бродит вслед…

      Итак, начался роман Мазепы и Терезии Фальбовской. Любовники переписывались, изливались в чувствах, назначали друг другу тайные свидания. Но нет ничего тайного, что не стало бы явным!

      За парочкой всегда следят

      Глаза чужие… мог бы ад

      Быть полюбезней… но навряд

      Был сатана тут виноват.

      Слуги были им на посылках, но не зря ведь говорят, что слуги – это враги своих хозяев… Впрочем, самому Фальбовскому тут как раз не на что было жаловаться. Кто-то из них нашептал мужу о том, что пани Терезия слишком часто принимает у себя соседского молодого пана, и все как-то так выходит, что в отсутствие мужа…

      Пан Фальбовский начал потихоньку присматриваться к происходящему. Как-то раз, выехавши из дома, увидел он своего служителя, едущего невдалеке. Пан остановил его и узнал, что служитель везет от своей госпожи к Мазепе письмо. Разумеется, письмо было отнято и прочитано. Терезия извещала Мазепу, что мужа нет дома, вернется он не скоро, – и приглашала приехать к ней.

      Фальбовский был хитер и отменно умел владеть собой. Он велел служителю ехать к Мазепе, отдать письмо, получить ответ и с ним явиться к нему на дороге. Сам Фальбовский расположился тут же ожидать возвращения слуги.

      Через некоторое время у него в руках был ответ Мазепы, радостно извещавшего, что он едет к возлюбленной тотчас.

      Представьте же, как был взбешен

      Наш гордый непреклонный граф!

      И он, по совести, был прав:

      Боялся он, чтоб наша связь

      В потомстве не отозвалась;

      Бесился, что запятнан герб,

      Что родовая честь ущерб

      Несет, что древняя семья

      Вся происшествием таким

      Оскорблена с главой своим:

      Он твердо верил, что пред ним

      Склонен весь мир, и первый – я.

      Ах, черт! С пажом! Будь то король, —

      Ну что ж, куда ни шло, – изволь!

      Но паж! Сопляк!.. Я гнев понять

      Мог – но не в силах описать!..

      Фальбовский дождался Мазепу при дороге, и был он, конечно, не один. Когда незадачливый влюбленный поравнялся с графом, за поводья его коня схватился десяток рук.

      Фальбовский приблизился к всаднику, которого уже стащили наземь, и показал его злополучное письмо к Терезии.

      – Ну и сколько раз ты, сучий потрох, нахоженной дорожкой хаживал? – спросил с угрозой.

      Ради Терезии смирил гнев Мазепа, не ответил на оскорбление и буркнул только, что едет в первый раз.

      – Много ли раз, – спросил Фальбовский у слуги, – был этот пан без меня?

      – Сколько у меня волос на голове, – ответил наглый холоп, обладавший пышной