Тишайший (сборник). Владислав Бахревский

награжу! – Государь зарделся, заторопился: – Ты столько мне служишь, а я как слепец… Друг мой бесценный, Борис Иванович! Ради Бога, назови землю…

      – Государь, смилуйся! Из одной любви служу тебе, радость ты моя единственная! – Морозов упал на колени. – Собираю я земли, чтоб украсить их плодами трудов своих и тебе же вернуть устроенными благолепно, тучными и процветающими! Пожалуй меня на Волге сёлами Мурашкином да Лысковом.

      – Жалую, добрый мой человек! Не задумываясь жалую тебе на радость.

      У Морозова дыхание перехватило. Такие сёла, такое богатство как с неба упало. Вот что значит быть к солнцу ближе других. Оттого подсолнух и выше трав, что солнцем обогрет более, оттого и глядит он солнцу в глаза, чтоб от земли убежать.

      Царь кинулся сбираться на соколиную охоту, а Морозов поспешил к делам.

      По дороге в свой Иноземный приказ повстречал Илью Даниловича Милославского. Илья Данилович кнутовищем охаживал своего нерадивого возницу. Умудрились колесо потерять. Грязь после дождей была непомерная.

      Илье Даниловичу теперь нужно было ступить в эту грязь, чинить возок спешно: не беда, что дорогу загородили, а беда, что загородили дорогу боярину Морозову.

      Глядя на красного от ярости дворянина – красивый мужик, статный, – Борис Иванович приказал кучеру втиснуться между домом и возком Милославского и позвал:

      – Илья Данилыч, перелазь в мою карету, пока колесо надевают.

      Удивленный столь нежданной честью, Илья Данилович поклонился, вернее, согнулся и ступил на подножку кареты.

      – Ко мне, сюда. Я подвинусь! – приглашал Морозов.

      Пока Милославский усаживался, Борис Иванович уже успел свою быструю мысль оглядеть со всех сторон, как горшок.

      – Илья Данилыч, рад видеть. Хотел посылать за тобой, а ты легок на помине. Сослужи государю службу. В Голландию поезжай, отвези грамоту с известием о воцарении света нашего, великого государя Алексея Михайловича.

      Милославский таращил красивые глупые глаза.

      – Отчего такая честь, государь мой Борис Иванович?

      – Оттого, что человек ты хороший, быстрый. Молодому царю слуги нужны быстрые и ногами, и головой.

      Милославский припал к руке боярина.

      – Ну что ты, право! – вздохнул Борис Иванович. – Домой теперь сразу поезжай и собирайся в далекий путь. Три дня на сборы довольно?

      – Одного хватит… Да я хорошо съезжу, Борис Иванович! Я же к турецкому султану ездил об Азове говорить, мир добывать. Ладно всё устроили. А потом обо мне забыли. Совсем забыли.

      – Добрых слуг не забывают, Илья Данилыч. Службы, видно, хорошей не было, вот и не тревожили.

      Бедный возничий, выкупавшись в жиже, разыскал колесо, принес и приладил.

      И Морозов все это время ждал, не торопился высадить Милославского. А тот и сообразить не мог, отчего ему такая милость. И о том думал, и о другом, так ничего и не придумал.

      А ему бы о дочках своих вспомнить, о красавицах, о Марии да об Анне.

      Погрезилась Морозову затея затейливая…

2

      Деревянное