На стрелку с ангелами. Дарья Калинина

дам. Но у меня есть к вам одна маленькая просьбочка.

      – Какая?

      – Вы сказали, что вхожи в семью убитой?

      – Ну, не то, чтобы вхожи, но мы учились вместе с ее дочерью.

      – Значит, все равно, что родня! – несказанно обрадовался Васькин. – Помогите мне!

      – Чем?

      – У меня такое ощущение, что муж покойной чего-то недоговаривает.

      – Почему?

      – Понимаете, записка с именем, фамилией и адресом убитой была найдена, как раньше бы сказали, за корсажем убитой.

      – Другими словами, тетя Лали спрятала бумажку в лифчик?

      – Да. И в одной чашечке была эта самая записка с адресом, о которой я вам уже говорил. А вот в другой… Там у покойной был найден листок бумаги.

      – Просто листок?

      – Нет, в том-то и дело, что не просто. Он был украшен эмблемой. Цветок розы.

      – Роза?

      – Даже несколько цветков, расположенных на колючей ветке. Да что там говорить, взгляните сами!

      Васькин выложил перед подругами аккуратно запечатанный прозрачный файлик, в котором хранился лист чистой белой бумаги. И в левом верхнем углу его было и впрямь видно изображение колючей ветки, украшенной листьями и несколькими цветками.

      Один цветок был большой и полностью открывшийся, он смотрел прямо на зрителя и таил в себе некий вызов. Два других цветка были еще не до конца открыты. И, наконец, несколько бутонов говорили о том, что жизнь самого растения не заканчивается с окончанием цветения главного цветка.

      Под цветком было изображено нечто вроде печати или герба. Крохотное изображение двух скрещенных мечей, книги и напечатаны три латинские буквы:

      «R.О.Z».

      – Похоже на логотип какой-то компании, – заметила Кира. – И напечатано типографским способом.

      – В том-то и дело! Мне бы хотелось знать, что это за цветок и чья это эмблема.

      – Вы задали этот вопрос мужу покойной?

      – И он ничего мне не ответил. Сказал, что понятия не имеет, что это за бумага и чей это логотип.

      – Вам показалось, что он не до конца откровенен с вами?

      – Не знаю, но почему-то у меня возникла именно такая мысль. И теперь я прошу вас, будьте моими глазами и ушами в их семье.

      – Вы просите, чтобы мы шпионили за Тильдой и ее родными?

      – Не шпионили, а присматривали за ними, – поправил их Васькин.

      И когда подруги перестали возмущенно хмуриться, прибавил:

      – У меня такое ощущение, что это убийство отнюдь не последнее в этом деле. Мне кажется, он то ли кого-то покрывает, то ли боится кого-то. Но он не был со мной вполне откровенен, и эта недоговоренность мучает меня. Я позвоню господину Завьялову и предупрежу его о том, что к нему подъедут мои помощники.

      И, немного виновато взглянув на девушек, спросил:

      – Вы ведь не против для разнообразия побыть еще и моими помощницами?

      Предложение Васькина как нельзя лучше сочеталось с собственными планами подруг. И поэтому не прошло и получаса, как подруги уже отправились в семейство их школьной старосты,