Ловушка для личного секретаря. Вера Чиркова

неведомым чувством признав ее хозяйкой этой замечательной кареты.

      Бертина ехала вместе с Млатой и квартеронкой, а вот ее братец кочевал из кареты в карету и из седла в седло. Он успел посидеть со всеми, даже в эльфийской повозке, которую приспособили для перевозки шатров и легкой плетеной мебели.

      – Твоя мамушка меня прибьет, – с нарочитой печалью сообщила Илли, подвигая ему корзину с земляникой и зеленоватыми ранними сливами, – если у тебя заболит живот.

      – Не-а, – не поверил он, – она добрая. Она всех лечит. И Жульку лечила, когда кабан укусил.

      Мальчишка примолк и задумался, глядя в окно, и Иллира тихонько вздохнула. Она видела иногда в шустром и наивном ребенке и недетскую тоску, и затаившуюся, звериную опаску, и думала, что мало он отстрадал, тот здоровый селянин с грязными ногтями, за весь ужас, какой по его вине перенес этот ребенок. Почему-то это считалось негуманным и неблагородным – долго мучить преступников, и иногда она думала точно так же и даже строже. Но когда видела вот этого ребенка, который даже к кострам на привалах боялся подходить ближе, в душе мгновенно вскипал девятый вал неистовой злобы.

      Бунзон, заметив такое ее состояние в первый раз, встревожился, спросил, в чем дело, и сеньорите пришлось объяснять, чтоб не волновался ни он, ни напрягшийся от этого вопроса принц. Кандирд большую часть дня ехал верхом, но когда Илли оставалась в карете одна или с кем-нибудь из друзей, садился отдохнуть, как он говорил, и все чаще просил ее рассказать о тех вещах, которыми и не думал интересоваться раньше. О прибылях и убытках, о налогах и аренде, о процентах и банках. И подолгу молчал, обдумывая услышанное, или задавал вопросы, чтоб прояснить непонятое.

      А однажды, когда в карете никого не было, вдруг хмуро сказал:

      – Не понимаю, почему они меня обманывали, неужели считали, что я никогда не заинтересуюсь такими вопросами и ничего не пойму?

      – Кто? – встревожилась Илли.

      – Их величества и Рантильд. Ведь все мои деньги лежат в королевском банке, я наличными вижу только кошелек, который беру, выходя на ярмарку. И все эти пять лет я ничего не строю и не возвожу. А ты говоришь, что деньги не должны лежать, а должны работать.

      – Канд… – девушка не выдержала и нежно взяла его за руку, – я, наверное, плохой учитель. У королевского банка для тебя самый большой процент за эти деньги, и это значит, твой отец, наоборот, делится с тобой своей прибылью от мостов. Да, ты не видишь кучи золота, оно где-то звенит – в карманах строителей, камнерезов и лесорубов, у кузнецов и трактирщиков. Но они ведь немедленно возвращают его в банк, кладут на свои счета, платят налоги, а Рантильд немедленно выдает это золото под процент вашему отцу, чтоб тот оплатил новый мост или заставу. Но дело в том, что тебе платят столько, сколько другие платят за право получать у банка кредит. Расходы самого банка твой брат покрывает за счет других. Так что не обижайся на семью, сумма, которая записана на твоих счетах, все время растет, ты ведь не транжиришь деньги на широкие гулянья, не устраиваешь