Трое против Зоны. Андрей Левицкий

сказал Дядя. – Живыми деньгами, прямо сейчас.

      Вот так поворот. Чего это он? Сам, что ли, пойдет?

      – Сколько дадите? – оживился Федор.

      Показав молодому кулак под столом, я покашлял, делая вид, что обдумываю неожиданное предложение.

      – Видите ли, господин хороший, не знаю вашего имени, база закрытая. Это значит, кого попало туда не пускают…

      – Я не кто попало! – зло сощурился плешивый. Он просверлил меня пронзительным взглядом и повернулся к Пригоршне.

      – Вы сказали, это в Любече? – с нажимом произнес он. Никита растерянно покосился на меня, задвигал бровями в попытке правдоподобно соврать, пробормотал:

      – Ну… на базу так просто не попадешь. Туда проход через, э, другие локации. Через Везувий, Тунгуску… Караван…

      Пригоршня смешался и замолчал, хотя смутить нашего бравого десантника обычно не так-то просто. Я его понимал: этот «дядя» и мне действовал на нервы. Был он какой-то дерганый, напряженный, и взгляд нездоровый. Все казалось, сейчас кинется и горло перегрызать начнет… Зачем Шнобель вообще его сюда притащил? Пожилым родственникам в Зоне не место. Оставил бы его там, где взял… в психушке.

      – Сколько хотите за эту информацию? – продолжал давить пожилой родственник.

      – Потише, дядя, – попытался урезонить его Шнобель. – Здесь так не принято.

      – Тебя не спросили! – бросил Дядя. И снова уставился на меня, сжимая в кулак и разжимая скрюченные пальцы. – Сколько?

      Легко было представить, что эти пальцы смыкаются на моем горле. Или вырывают сердце из моей груди. Было что-то в его взгляде… Даже хозяин, продажная скотина, уже чувствовал, что дело принимает скверный оборот, и нервно переминался за стойкой с ноги на ногу, бросив свои стаканы. Правую руку он держал под стойкой, где, как я знал, у него хранилась дубинка, очень полезный инструмент для успокоения разбушевавшихся клиентов.

      – Послушайте, дядя, – твердо сказал я ему, откидываясь на спинку стула. Ну так, чтобы мое горло было подальше от его кривых пальцев, если ответ ему не понравится. А ему не понравится, я мог поручиться. – Дела так не делаются. Наше знание – товар не одноразовый. Мы годами будем зарабатывать, водя в «Березки» туристов. У тебя нет столько бабок, чтобы компенсировать нам риски. Вдруг ты перехватишь бизнес или еще кому инфу перепродашь? Нет уж, это не продается, можешь не торговаться.

      – Идиоты! – зашипел Дядя, брызгая слюной. Одутловатое лицо его покраснело, напряглось, глаза сузились. – Кому нужен ваш дурацкий бизнес, болваны?!

      Шнобель предостерегающе положил ладонь ему на плечо. Тот раздраженно дернул плечом, сбрасывая руку наемника.

      – Вы еще пожалеете! – каркнул он, резко встал, опрокинув стул, и выбежал вон.

      Наемник сморщился с искренним огорчением:

      – Не хотел я его брать. Почти такими же словами говорил: так дела не делаются. Всякий товар имеет свою цену, – он развел руками.

      Над столом воцарилось молчание. Федор сидел хмурый, барабанил пухлыми пальцами по подоконнику.

      Затем