Мода на умных жен. Елена Арсеньева

«Грибочков поела»? Или наоборот: «Грибочки есть не хотела, оттого и умерла»? Нет, произошел совершенно нелепый случай, из тех, которые принято называть несчастными. Вдовцом я стал полтора года назад. Лариса пошла в подвал за картошкой… Да, понимаю, что вы сейчас подумали: неужели мужчины в доме нет, что бедная женщина должна сама идти в подвал за картошкой? Да, если честно, меня в тот подвал месяцами не загнать было, хозяин и помощник я никуда не годный. И в то время, когда Лариса пошла за картошкой, меня тоже не случилось дома…

      – А вы где находились, позвольте полюбопытствовать?

      – «Узнают коней ретивых по каким-то там таврам…» А по каким, кстати?

      – «По их выжженным таврам».

      – Вот именно. Коней – по таврам, а детективщиков – по вопросам! Но давайте все по порядку. Короче, пошла Лариса в подвал, набрала картошки, а выходя, поскользнулась на одной из них, давно, видимо, из ящика выпавшей и подгнившей, расквашенной, упала – и затылком об угол ящика. Ящик был очень тяжелый, не просто дощечки сбитые, а на совесть сколоченный старый сундук, окованный железом. Когда мы в этот дом переехали, он нам от прежних жильцов остался. Сдвинуть его с места было никак нельзя, вот мы и стали использовать его для картошки. Ну, короче, она упала затылком на его угол… Так я ее и нашел.

      – Вы нашли?

      – Ну да. Пришел домой – никого. Ужина нет, вообще конь не валялся… Не похоже на жену, она была очень хорошая хозяйка. Каковы бы ни были наши отношения, никогда не отменялось святое правило: встречать меня за накрытым столом, причем все всегда по высшему разряду – вилки-ножи для каждого-всякого блюда, салфетки… Я удивился и забеспокоился. Тут Галя, дочка, позвонила. «Позови маму», – говорит. Я – так, мол, и так, мамы нету и вообще… А я еще когда вешал куртку в шкаф, мимоходом обратил внимание, что плащ Ларисин – вот он висит, туфельки ее любимые стоят, а нету растоптанных кроссовок, хозяйственных, так сказать, и старой куртки. То есть я это заметил, но мельком, говорю, у меня голова была тогда занята всякими проблемами, я свой бизнес продавал и в хлопотах света белого не видел. «Как это мамы нет, – говорит Галя, – она еще час назад ушла в подвал, за картошкой. Мы с ней вместе выходили, я в институт шла, у нас сегодня занятия с трех часов. Может, – говорит, – она ключ от квартиры забыла или потеряла и сидит теперь у какой-нибудь соседки? Но тогда почему не позвонила тебе или мне на мобильный?» – «Откуда я знаю, – говорю, – почему она не позвонила? Ладно, – говорю, – схожу я в подвал и посмотрю, что там и как. Может, дверь изнутри захлопнулась или еще что…» Но это я говорил скорее для того, чтобы Галю успокоить. Она в тот несчастный подвал никогда не ходила и знать не знала, какие там замки. А я знал: нечему там было захлопываться, надо было замок навешивать, чтобы дверь запереть. Я уже словно чувствовал, что увижу, что найду…

      – А вас не…

      – Ну, продолжайте.

      – Нет, извините, это дурацкий, бестактный вопрос.

      – Да, конечно, но я все прошел.

      – Что?

      – Я просто отвечаю на ваш дурацкий и бестактный вопрос. Вы ведь хотели спросить, не подозревали ли меня в убийстве Ларисы?