Игра со Зверем. Ход пешкой. Алёна Алексина

ладони и вниз, под ноги, и с ужасом видит кровавое месиво, из которого только что поднялась – бледная, шатающаяся, слабая.

      Крылья! Это ее крылья. Она уже не взлетит к свету, к тем, кто ждет ее и зовет: одинокая девочка, лишенная даже возможности умереть и понимающая, что никогда не взлетит. Если ей не позволят. А ей не позволят.

      Кто-то подошел.

      Мужчина.

      Он небрежно отбрасывает с пути окровавленный ошметок некогда красивого крыла. Она смотрит на грубые кожаные ботинки, стоящие в крови. Ее крови. Девушка медленно поднимает голову и видит демона. Черного, источающего силу и тьму. Она не знает его, но под ледяным взглядом хочется съежиться и молить о пощаде.

      – Почему? Ведь я же могла улететь, – стонет она.

      – Я не счел нужным тебя отпускать.

      – Но я хотела! – кричит обреченная на жизнь и тут же шепотом заканчивает: – Я не пойду с тобой.

      – Ты трижды добровольно отдалась в мою власть. Вставай.

      Она строптиво мотает головой и с ужасом смотрит на руки. Кровяные разводы тянутся по белой коже, словно диковинные узоры. Крохотное пушистое перышко прилипло к тыльной стороне ладони. Кэсс бережно касается его, не замечая, как белый цвет окрашивается багровым.

      – Я приказываю. Посмотри на меня.

      Строптивица опять мотает головой. Тело немеет.

      – Кто ты?

      – Твой хозяин. Смотри на меня. – Демон не прикасается к ней, но его голос такой повелительный, что приходится выполнить приказ. – Вот так. А теперь дай руку.

      – Не хочу.

      – Конечно, не хочешь. Но дашь.

      Он ждет, пока рабыня осознает неизбежность подчинения. Кажется, он так может стоять целую вечность. Он не спешит, не стремится прикоснуться к ней. Ему нужно только ее согласие.

      – Я не могу! – Кассандра стонет, пытаясь подняться.

      Мужчина смотрит, не делая попыток помочь.

      – Можешь.

      Левая нога, правая нога. Покачиваясь и едва дыша, девушка старается дойти до него раньше, чем онемеет все тело. Только бы не свалиться мешком, грудой окровавленной искалеченной плоти! Казалось, минуют долгие часы, прежде чем она достигает цели и берет его за руку. Он улыбается, и ей кажется, будто в звериных глазах вспыхивает солнце – такое облегчение светится в нечеловеческом, но почему-то странно знакомом взгляде. А потом все исчезает.

      Остаются только боль и страх, в горниле которых пылает и плавится рассудок. Но вот сознание затапливает безумная ярость, охватывающая все существо. Потому что Кэсс вспоминает, как демон ее убил и как потом не позволил исчезнуть. Она истошно кричит, вырываясь из его рук, она понимает – он рядом навсегда. Он хозяин. Он будет решать, когда ей жить, а когда умирать. У нее больше нет собственной воли. Несчастная рабыня захлебывается от ужаса и безысходности, рвется прочь, но без следа тонет в вязкой темноте.

* * *

      – Долго она еще будет лежать трупом? – спросил Амон, глядя в огонь.

      Темноволосый юноша, сидящий по другую сторону костра, пожал плечами:

      – Ты